Он её рассматривал, и в другое время (может быть, до встречи с Доганом) Марлен бы даже польстилась на этот взгляд, попыталась на нем сыграть, но знакомство с главным судьей города напрочь выбило из лисицы умение распознавать мужской интерес. Да и ситуация, при которой они свиделись во второй раз, не способствовала зарождению нормальных человеческих отношений. А потому-то не увидела лиса того, что лежало на поверхности.
Нерб
В каком-то момент ящерр грубо скинул с себя руки девушки. У Марлен закружилась голова.
Ноги её подкосились. Она бы осела на землю, если бы не руки проклятого терция, теперь уже он поддерживал её.
Под её глазом наливался сочный синяк, из рассеченной брови стекала кровь. Какой контраст между её вечерним платьем и заплаканным избитым лицом! Женщина эта казалась одновременно жалкой и чертовски завлекательной, хоть и не догадывалась об этом.
Терций же не отводил от неё напряженного взгляда, и было очевидно — для него появление Марлен — полная неожиданность. Гонщицы никогда не защищали других гонщиц — их воспитывали ненавидеть друг друга, да и риск попасть в немилость был слишком велик. А как еще можно вызвать немилость, как ни влезть в разборку ящерров и изгоняемой гонщицы? ЭТА — пошла на подобную глупость, и тем самым заставила ящерра о себе думать: она глупа, или же смела? Какая она?
— Моя Арора, моя Арора… я вас прошу, не трогайте её, — плакала Марлен. Она и не догадывалась, какие мысли не дают покоя мужчине. — Я не могу…
Терций оттолкнул её в сторону — не больно, но очень показательно. Она едва удержалась на ногах. В поле её зрения попали зрители: люди, что толпились у двери.
— Вон! — закричала Марлен что есть сил. — Вон! Убирайтесь!
Почему-то её послушали. Столпотворение рассосалось, и Марлен снова обратила внимание на ящерров. Теперь они были один-на-один.
— Если это приказ, — прошептала она, еще даже не зная, как закончит предложение, — тогда позвольте мне поговорить с тем, кто его отдал. Я смогу…
— Доган Рагарра, — ответил терций, тот самый, что когда-то пострадал от лисьего характера Марлен. — Приказ был отдан им.
Марлен ощутила, как из глаз снова брызнули слезы.
— Но почему?! Объясните же мне, за что… где Джин, она знает о происходящем?!
Лисица цеплялась за любую соломинку, хоть и понимала глубоко в душе: бесполезно.
— Я прошу, — она заглянула ящерру в глаза. Тому самому ящерру, над которым менее года назад насмехалась на тренировочной базе. Тогда он казался мальчишкой, у которого и украсть не грех: незачем ребенку с опасным оружие баловаться!
Но в тот момент ребенком терций не казался. Совсем. Марлен корила себя за глупость: как могла она не видеть этой властности, этой жестокости в том, на первый взгляд, невинном мальчишке. Опасный заматеревший ящерр стоял перед ней. У ТАКОГО красть что-либо определенно не стоит!