Последние несколько фраз он написал второпях, чтобы сэкономить свет. Писал, сознавая, что делает это не для себя, а для тех, кто, быть может, прибудет сюда с помощью. Но, по-видимому, слишком поздно!
"Не могу примириться с мыслью, что я погребен заживо. Все во мне восстает против этого..." - дописал он наконец.
Перед тем как задуть свечу, он скользнул взглядом по ручному зеркальцу - подарку невесты. Вздрогнул при виде посеребренных преждевременной сединой висков и постаревшего, заросшего густой бородой лица. Только глубоко ввалившиеся глаза говорили о молодости.
Он делал все возможное, чтобы не сдать. Инстинкт самосохранения подсказывал ему во время этих бесконечно долгих дней заключения переставлять ящики, просматривать одежду, прочищать оружие. Десятки ненужных действий были избавлением от преследующих его мыслей, от которых он не мог отвязаться.
- Ог! - громко сказал он себе. - Держись! Твоя невеста не узнала бы тебя, она знает, каким молодцом ты был всегда, и гордилась тобою. Если бы она увидела тебя сейчас, то не поверила бы, что восемь дней назад тебе исполнилось всего двадцать пять лет. Помнила ли она о дне твоего рождения? Будет ли ждать тебя? И как долго? А может быть, выйдет замуж и только иногда будет вспоминать о том, кто "погиб на посту"?
Заиндевелые стены гулким эхом отражали звуки его голоса. Он замолк. Все чаще он ловил себя на том, что говорит громко, подсознательно ощущая потребность нарушить гробовую тишину. Он разговаривал с кухонной посудой, с примусом, упрекал несчастные пальцы за причиняемую ими боль, то называл их ласковыми именами, то бранился.
В полном мраке отчетливее, чем обычно, всплыло дорогое, улыбающееся лицо, каким оно запомнилось ему в момент прощания.
- Клянусь тебе всем, что свято, что уже никогда, никогда больше не отправлюсь ни в какую арктическую экспедицию. Если только... вернусь из нынешней, - добавил он торжественно, как бы давая присягу.
С горечью вспоминал он момент, когда ему сказали: "Беру тебя в Арктику, поедешь с нами". Каким счастливым он почувствовал себя тогда. После долгой ночной беседы Джино Уоткинс [8], завзятый полярник, решил включить его в свою экспедицию, поставившую перед собой смелую цель: основать метеорологическую станцию в самом сердце материковых льдов Гренландии.
- Нашу экспедицию финансируют авиационные компании, ее результатов ожидают гляциологи всего мира. Нас, молодых ученых, упрекают в том, что у нас нет идеалов. Мы ответим им действиями, - постоянно слышал он от Уоткинса.
Часто в его памяти ясно и отчетливо вставало, словно это было лишь вчера, то ясное летнее голубое утро, когда перед форштевнем судна экспедиции "Квест" неожиданно всплыла из тумана ослепительная панорама ледников Гренландии. Как и многие другие молодые люди, он мечтал увидеть эти ледники. Медленно приближались они к фьорду, находившемуся всего в нескольких километрах от Ангмагссалика [так] на восточном побережье острова. В застывшей, похожей на озеро глади отражались высокие, ослепительно белые стены ледников и темный гранит нунатаков [9].