Мотор машины тихо урчал, я понимал, что надо уезжать, я не могу просидеть в машине с этой пьяной девочкой всю ночь. И уйти не мог, оставить её тоже, а что делать с ней, не имел понятия. И бесился, мой бог, как я бесился.
— Спасибо, — поблагодарила я зачем-то.
Он же открыл дверь подъезда и, крепко ухватив за руку, не давая времени на сомнения, увлёк за собой. В кабинке лифта прижался, буквально залепив мой рот поцелуем, лапал тело. Я закрыла глаза и почувствовала, как вращается мир вокруг меня. Подкатывала тошнота. Я испугалась неотвратимости происходящего. Меня пугала даже сама я, почувствовала, что впадаю в панику. Лифт остановился на нужном этаже, мы вошли в квартиру, где уже в тёмной прихожей он набросился на меня, расстёгивая пуговицы рубашки, спускаясь поцелуями по шее к груди. Я застонала. Не от возбуждения. От отчаяния.
Влад придержал меня за локоть, я захихикала, найдя забавным то, как заплетаются мои ноги.
Он оделся, но не ушёл, стоял и молчал. Я ненавидела его за это молчание.
Наконец её рубашка была застегнута настолько, что если бы бабушкиной соседке приспичило вынести мусор в три часа ночи, то Мышкин вид её шокировал бы не так, как меня полчаса назад.
— Бабушка на даче. Переночуешь в её квартире. Родителям звонила?
— Ты е*нутая, — вдруг сказал он. — Ты думаешь можно приехать бухой, потрясти сиськами и сказать, что передумала?
Я поднялся, пружинистым бодрым шагом — я-то не пил всю ночь — прошёл на кухню, поставил чайник, налил растворимый кофе в две чашки. Понятия не имею, какой кофе пьёт Мышь, но другого у бабушки все равно нет. А сахар сама насыплет.
Наконец, словно решившись, я встала, привела себя в относительный порядок при помощи зеркальца и влажных салфеток, и, рассекая наступающие сумерки, отправилась к центру города. Вошла в один из ярких, конфеточных торговых центров, поднялась зачем-то на третий этаж. Гремела музыка, её мотив был так навязчив, что засел в моей голове навечно, вспоминаясь потом в самые неподходящие моменты. Вошла в туалет, закрылась в одной из кабинок.
Я посмотрел на неё — волосы растрепаны, рубашка расстегнута до пупка, пьяная. Крепко сжал зубы и кулаки тоже. Хотя что бы я сделал? Ударил её? Три раза ха-ха. Она тем временем шагнула вперёд и явственно покачнулась.
— Эй, ты что? — наконец спросила она.
— Мышка, — его голос звучал тихо, чуть надтреснуто. Словно он сломался вместе со мной. — Не глупи, пожалуйста. И не делай ничего. Я…мне просто надо уйти. Я не могу. Мне нужно подумать. Но я вернусь. Завтра вернусь. Не глупи, пожалуйста.