Кожаная жилетка, штаны с чешуйчатыми вставками, то ли и правда драконьими, то ли на редкость искусной имитацией, пластины на груди из тонких изогнутых камней. Все это выглядит очень стильно, но главное — по-настоящему помогает в серьезной магии на рубежах или в армии.
Но он слишком молод для настоящего боевого мага. И дерзок. Даже сейчас, в миг наивысшего позора для мага, глаза остро и нагло смотрят из-под спутанных черных волос, падающих на лицо.
И тонкий шрам на шее. Его не видно издалека, но всем присутствующим ясно, что он там есть, потому что иначе быть не может. И он не закрыт ничем — Тимира поднимает руку и касается лавандовой ленты на горле, Амир непроизвольно дергает шейный платок, Карс поводит головой, как будто стоячий воротник его душит, а Гельта справляется с собой и вовремя опускает руку, перебирающую жемчужины на длинном ожерелье, намотанном в несколько оборотов.
Какой-то истинный садист придумал делать ограничитель магии в виде почти невидимого ошейника-шрама. Чтобы не забывали, чтобы помнили, что они на вечном поводке. Чтобы чувствовали как он их душит каждый раз в тот момент, когда в ином случае магия их стихии плеснула бы океанской волной, расколола бы землю трещинами, закрутила бы вихрь или разожгла огненное кольцо.
Все они чувствуют это унижение каждый день и час. Все они обзавелись своими аксессуарами еще в столице. А этот — приехал напоказ.
И поэтому они уже его ненавидят.
Он делает наконец второй шаг и встает рядом с Хароном, заткнув большие пальцы за ремень. За ним выносят тяжелые, окованные черными полосами железа, сундуки. Харон оглядывается и кивком подзывает Гайла. Тот едва не срывается с места, но вовремя вспоминает о Тимире. Увы, его отца-мэра тут нет, а значит, это он должен поздороваться с надсмотрщиком и поприветствовать нового жителя. И взять с собой спутницу — в эту секунду уже поздно прощаться. Гайл и Тимира вместе, под руку, как благонравная пара, идут к трапу, нарушая безупречный магический круг, которого тут не видит никто кроме магов и — Харона.
— Здравствуйте, господин Ха… Фестер, — оговаривается Гайл и густо краснеет.
Тимира хихикает про себя. Успела она испортить мальчика, успела. Харон переводит на нее негодующий взгляд.
— Здравствуй, молодой Гайл, — он не показывает своего гнева. — Прошу тебя передать отцу, что сегодня на ужин в мэрии прибудет новый поселенец.
Он поворачивается к черноволосому, но тот уже в упор разглядывает Тимиру. Как будто ему никто не объяснил, что это запрещено. Как будто его не учили этике ренегатов.