Бедный негр (Гальегос) - страница 157

— Хорошо. Что поделаешь. Ты все-таки уезжаешь. Бежишь от самого себя.

— Убегаю от вас! Это вы хотели услышать? Так знайте, что это так!

Повернув коня, он поехал в обратную сторону.

Луисана смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду. Затем поехала своей дорогой.

На следующее утро приехавший спозаранку Сесилио-старший сообщил новость:

— Aiea jacta est![52] Вчера вечером поднял бунт Педро Мигель и увел с собой взвод Антонио Сеспедеса. С ними ушли также все пеоны.

Сесилио-младший, сидевший с фолиантом в руках, из которого собирался выписать цитату в свою книгу (работа над ней уже подходила к концу), опустил тяжелый том на колени, закрыл глаза и склонил голову на правую руку.

Луисана вышла в галерею и, устремив взгляд на далекие горы, глубоко вздохнула и подняла над головой руки… О, как напоминал этот жест тот, которым она встретила однажды утро в лесной чаще на поросшем мхом огромном камне.

Вся Венесуэла как один человек встала под ружье. Если рассматривать исторические события с внешней стороны, со стороны поступков людей как отдельных индивидуумов, ответственных за свои действия и мысли, то это была политическая борьба либералов с олигархами, и велась она за овладение властью. Но, в сущности, если понимать эти события как проявление жизненной необходимости в историческом развитии народов, то это была беспощадная борьба между рабством, в котором, по существу, все еще находились голодные, озлобленные, но непокоренные народные массы, и привозной цивилизацией теми с виду безупречными законами и конституциями, что были призваны ограждать интересы господствующего класса.

Выдающиеся деятели либеральной партии с беспримерным цинизмом (к которому они прибегали, дабы ни в чем не походить на осмотрительных консерваторов) во всеуслышанье заявили, что в зависимости от обстановки они могли бы с тем же успехом, с каким они подняли знамя федерации, встать под знамена централизма. Но если бы они так поступили, их политическая программа пришла бы в противоречие с самой сущностью движения, и дело приняло бы, пожалуй, совсем иной оборот.

— Федерация — это борьба лесов с городами, — заявляли самые выдающиеся палладины этого движения, решительные мачетеро, в своем большинстве неотесанные крестьяне.

И если подобного рода объяснения говорили о том, что руководители не имели никакого представления об истинном значении слова, так зато они верно передавали существо близкого им дела. На пустынных просторах одержимые яростью люди восставали против духа централизма и выходили из повиновения у городов. Понятое, таким образом, требование федерации, да еще смешанное к тому же с понятием демократии, естественно, стало знаменем движения, главной силой которого были анархистские отряды, повсюду возникающие на венесуэльской земле.