Я доверительно сказал начальнику московского управления госбезопасности Алидину:
— Виктор Иванович, вот мне предлагают идти работать секретарем ЦК. Что толку, я там буду документы носить по коридорам? Здесь же я намного полезнее.
Я не мог понять, Брежнев нашел в моем лице замену Суслову или же это просто предлог, чтобы убрать меня из КГБ? Вдруг Леонид Ильич ко мне переменился? А тут еще проявил неожиданную активность министр иностранных дел Громыко.
Позднебрежневские времена убедили Громыко в том, что он не хуже других мог бы руководить страной и внешней политики для него маловато. Он носил, не снимая, почетный значок «50 лет в КПСС», показывая солидный партийный стаж.
Он вознамерился занять место Суслова, но сделал большую ошибку. Позвонил мне и стал советоваться, не следует ли ему, Громыко, занять эту должность?
— Андрей, это вопрос генерального секретаря, — осторожно ответил я.
Разговор получился для меня неприятным, потому что это кресло я уже считал своим, о чем Громыко вскоре узнал.
Наши отношения с ним за долгие годы лишились доверительности. Тем более что если Брежнев на встречах с иностранцами мог только прочитать подготовленный ему текст и постоянно поворачивался к Громыко, ища у него одобрения, то я не нуждался в помощи министра при общении с иностранными гостями.
В середине марта Брежнев поручил мне произнести доклад по случаю очередной ленинской годовщины. Это признак доверия. Доклад получился необычным по стилю, и хлопали мне больше, чем принято.
На пятом этаже главного здания ЦК находились всего три рабочих кабинета. Один занимал Брежнев, второй Суслов, третий Кириленко. Это символизировало их место в руководстве партии. Я занял сусловский кабинет, что подчеркивало мое положение второго человека в партии. Но курировал я — в отличие от Михаила Андреевича — только международный отдел и чувствовал себя на новом месте неуверенно, ведь я плохо знал партийный аппарат.
Такое впечатление, что я растерялся. С одной стороны, вроде бы кронпринц. Но с другой, не все это понимают. В КГБ я опирался на могучую машину, которая слушалась меня беспрекословно. Здесь же я только один из многих узлов в сложной сети взаимоотношений. И ветры здесь дуют не всегда попутные.
Переселившись в бывший кабинет Суслова, я некоторое время остерегался вести в нем разговоры о персоналиях, особенно вблизи телефонных аппаратов. Я даже объяснял в доверительной беседе почему: со сменой председателя КГБ новые люди пришли также и в правительственную связь. Я обладал кое-какими познаниями насчет возможностей, которыми располагала эта служба для негласного снятия информации.