– Я понимаю тебя… – откликнулась девушка, – И поеду с вами в Милагро. Ведь отомстить за смерть Хосе – мое горячее желание. Но пойми и ты меня. Как могу я бросить людей на верную гибель, если сама заварила эту кашу! Ведь я подбила их на восстание! Если бы я не настаивала, оно могло бы и не состояться! Все могло бы так и окончится разговорами! И как я могу оставить их один на один с Монтелеони, ведь он – мой враг, не только их! Это я ему нужна, меня он будет искать! Но и им не даст пощады. И ты это знаешь. Кроме того, Барт, как можем мы идти в Милагро и сражаться там, если бежали с поля боя здесь?
Барт резко остановился и мрачновато взглянул ей прямо в глаза.
– Это из–за Венсана? – прямо спросил он, – Я прав? Из–за него ты не можешь уехать?
– Причем здесь Венсан! – не помня себя от возмущения, воскликнула девушка, – Как ты вообще мог предположить подобную глупость! Запомни, Барт, чего бы вы там не навоображали вдвоем с этим хвастуном, мое сердце принадлежит Хосе, как и прежде! Так будет всегда! И никто не может изменить этого, тем более, пустомеля Венсан! Хватит, не хочу больше слышать ни о чем таком. Пойдем в лагерь. Нужно спать. Возможно, завтра нас ждет сражение. Впрочем, и послезавтра тоже… А ты, если хочешь, волен уйти и вернуться в монастырь, ведь для тебя это, и правда, – чужая война.
Барт кивнул, и они продолжили свой путь. А еще позже, когда в небе вспыхнули звезды, когда где-то вдалеке заухали ночные птицы, Барту приснился чудесный сон, полный колдовского спокойствия, завораживающий, чарующий. Берег небольшой горной речки, солнечный день, прозрачная вода. И Маринелла с распущенными волосами все в той же белой рубашке стоит по колено в воде, опускает руки, потом поднимает, подбрасывая воду, и вокруг образуется ореол сияющих брызг. Потом она вскрикивает, улыбается и окунается в ледяную воду, а затем вдруг поднимается в мокрой рубашке, ставшей совсем прозрачной, туго облепившей тело девушки.
Барт подскочил и сел на постели, он тяжело дышал, а с губ не сходила блаженная улыбка. Но потом его лицо стало жестким, он почувствовал злость на себя, хоть и не имел власти контролировать свои сны. Медленно он протянул руку и дотронулся до меча, всегда лежавшего рядом. Осторожно провел пальцами по знаку богини Соль, выбитому на рукояти. Он – избранник, его жизнь от рождения и до смерти принадлежит богине и только ей, и ему не позволено смотреть на других женщин со страстью, не позволено даже во сне!
Огорченный, он лег обратно в постель, накрылся шерстяным одеялом, но сон не шел, навязчивое видение не уходило, и Барт с досадой пытался его прогнать почти до самого утра.