* * *
Прошло полтора месяца…
Да-а, Мария никогда не думала, что ей придётся скрывать свою беременность аж до десятой недели, тем более что она сто раз успела пожалеть об этом. Мало того, что её ужасно тошнило первые несколько недель осознанного положения и только недавно это закончилось. Так ко всему прочему Баш почти… Хотя, почему почти? Он теперь вообще не появлялся в их комнате с наступления темноты.
Когда округлившийся живот уже нельзя было скрыть складками или платьями с завышенной талией, это, к великому неудовольствию девушки, таки заметил Севастьян. Девушка постаралась сыграть как можно лучше, чтобы он ничего не заподозрил.
Пока она стояла перед зеркалом и расчёсывала волосы, принц подошёл к ней, приобняв сзади за талию. Императрица не успела ничего предпринять, когда мужчина, поняв, что что-то не так, прищурился и взглянул на супругу.
— Мань, скажи мне, только честно, кто тебя в последнее время с такой любовью угощал сладким? Мама?
У девушки бровь мгновенно взлетели вверх, а лицо пробрело такое выражение, что Баш не сдержался от смеха, а затем принцу пришлось увернуться от хлопка по задней части головы — с детства знакомое ощущение, так как подзатыльники они давали друг другу всегда.
— Чего? — Мария аж покраснела от гнева и осознания того, что эту фразу она хотела услышать меньше всего.
— Любимая, не обижайся, — всё ещё смеясь, попросил юноша, одновременно потирая затылок.
— Не обижайся?! В следующий раз получишь по голове книгой, а не рукой! Я не виновата, что у меня мамина фигура, — последнее предложение она буркнула, поправляя свой наряд.
— Откуда ты знаешь, какая у твоей мамы фигура была?
— А картина в галерее вашей кого изображает? — раздражённо спросила она. — Правильно, моих родителей.
Девушка отвернулась от него, хватая с кресла платье, которое в принципе собиралась одеть изначально. Это платье было cшито по моде Обенской империи: зелёное в пол, парчовое, без талии, а узкие рукава нижнего платья выглядывали из-под расшитых золотом наручей. Такой фасон точно скрывал все нежелательные недостатки, которые Баш истолковал в самом ненавистном свете для императрицы.
Но, надо отдать ему должное. Молодой император за уже как почти три года семейной жизни отлично знал, как можно просить прощения у супруги, которая подарки больше не принимала… Разве что, в качестве обозначения праздника. Подойдя к ней, он её крепко-крепко обнял, даже не обращая внимания на то, что она ему не ответила, даже лицо отвернула, хотя сама отчаянно кусала губы, стараясь не улыбнуться.
— Мань, я же не со зла, — ласково произнёс он, отстранившись. — Я тебя любую люблю…