Дождь моросил и моросил. Жарко горел огонь, сварились рябчики, и просохла одежда. Я вымел пол и накормил кота. Без стука вошел Домовой. В горле у него клокотало от возмущения. Капли дождя собирались на кончике длинного носа и слетали на пол в такт неровному дыханию. Он поводил глазами по углам, метнул испепеляющий взгляд на кота и прорычал:
- Твой кот сожрал моего гуся! Ему в нашей глуши цена - миллион!
- Да куда же в него гусь влезет? - недоверчиво стал ощупывать я кота, примеряя к его животу размер ощипанной птицы. - Рябчика осилит, а гуся - не похоже.
- Он ему горло перегрыз, - поправился Домовой. - Гусь издох. Все равно убыток.
- Тащи гуся, будем договариваться, - сдержанно предложил я, хотя голос мой стал хрипло подрагивать.
- Мы его сварили и съели: не пропадать же добру! - смущенно повел носом к потолку Домовой.
- А кто видел, что гуся задрал мой кот? - уверенней заговорил я.
- Больше некому! - раздраженно ответил Домовой, еще больше смущаясь и наливаясь краской. - Все кошки и собаки смотрели на моих гусей равнодушно, а твой кот - пристально и подергивал хвостом.
- Зачем доски оторвал? - кивнул я в сторону завалинки.
- Это мои доски. Я прошлый год бабе Марфе дом отремонтировал, свои прибил.
Я проскрежетал зубами, но повторил про себя человечье правило, запрещавшее поддаваться сиюминутной ярости.
- Подумаю! - сказал и оскалился, растянув губы в улыбке.
Домовой постоял, переминаясь с ноги на ногу, то бледнея, то заливаясь румянцем, не нашелся, что ответить, и вышел.
Я снова склонился над котом, ощупывая его гладкий, ухоженный живот:
- Что же ты гусятинкой не поделился?
"Мышью буду - не я!" - муркнул кот и запел о том, как прекрасно урчат его прелестные кишочки, когда в них путешествует рябчик. Не успел я присесть к столу и сам поесть рябчиков, снова вошла Ведмениха. Одной рукой она держалась за грудь, другую прикладывала ко лбу.
- О, мои куры! Четыре милых курочки и бедный петушок... Пропали!
- Помочь поискать? - с готовностью поднялся я из-за стола, отодвигая стынущего рябчика.
- Это все он, разбойник! - ткнула она пальцем в кота. В глазах ее блистала нечеловеческая ярость.
- Какой разговор, кота воспитать надо и меня тоже, - пожал я плечами. Но за один присест только волк съест гуся и пять кур.
- Может быть, он кур не ел, - согласилась Ведмениха. - Нет тому свидетелей. Может быть, даже не давил, но напугал так, что они попрыгали в речку, утонули и теперь на дне моря.
Пока я скоблил затылок, пытаясь понять свою и кота вину, она ушла. Не успел я прилечь после рябчиков, вошел старик. Он встал в двери и тупо уставился на меня.