— Ах, — стон срывается с губ, и я на миг теряю ориентацию в пространстве. Начинаю сопротивляться, но против Льва это совсем бесполезно. Он крепко держит меня в своих объятиях, продолжая целовать в шею, поднимаясь выше к скулам. Оставляет на мне свои метки, что я принадлежу только ему — и я хочу этого. Черт возьми, да! Да, я желаю быть им желанной, и быть только его, даже если мне придется позже по-крупному пожалеть. Я проиграю. Просто не смогу дважды пережить того, что со мной происходит сейчас. — Лёва, я хочу уйти.
— Нет, мы досмотрим сцену, Ева. Я задал тебе вопрос: что ты чувствуешь? — в его тоне голоса прослеживается напряженность, он ждет моих откровений, чтобы я открылась перед ним.
Я наблюдаю за парой, которая сплетена в соитии. Мужчина-Дом трахает свою сабмиссив, используя различные девайсы. Вот он берет в правую ладонь нож, похожий на тот, которым режут пиццу. Проводит им ей по животу, и та стонет, но кляп сдерживает ее звуки. Широко раскрыв глаза, я испугалась этого предмета, а вдруг мужчина причиняет боль девушке, но не понимает этого.
— Не бойся, Ева, он ее не обижает, — Лев тут же успокаивает меня, словно сумел прочитать мысли. — Расслабься, и получай удовольствие, — вновь надавливает ладонью на мой лобок, возвращая на прежний уровень все мысли.
Мужчина-Дом вновь входит в сабмиссив, вколачивается в нее, высасывая из девушки все силы. Затем так резко хлестанул плеткой по ее животу, что даже я вздрогнула от неожиданности. Прикрыв рот ладонью, я обернулась ко Льву в его объятиях. Я напугалась, черт возьми. Александров обнял меня, утешая.
— Я не пойму этого, — чуть всхлипываю, но Лев заглушает мое отчаяние. На самом деле, я настолько впечатлилась сессией, что в голове не укладывается такой вид удовольствий.
— Это не нужно понимать, Ева, — Александров берет мое лицо в ладони, чуть отстранившись, пристально смотрит в глаза. — Это следует чувствовать, — шепчет у моих губ, обдавая горячим дыханием. Затем целует, с жадностью и похотью, и все эти эмоции отображаются у него на лице. Темный взгляд серых глаз практически превратился в черный, а вкупе с атмосферой в «Готике», мне показалось, что тут автоматически каждый превращается в демона, и женщинам здесь остается лишь получать желаемое. За тем, за чем каждый приходит сюда, и показывает слабые стороны.
Он сгребает меня в своих крепких объятиях, и лишь фоном звучат стоны, доносимые со сцены. Присутствующие заворожены не только сессией, но и нами. Они наблюдают, я чувствую спиной их прожорливые и голодные взгляды. Наконец, Александров разрывает наш поцелуй, оставляя невинные прикосновения губ на моих. Он сам едва сдерживает себя, и не показывает того, кто в нем сидит. По его взгляду я сообразила, сколько сил он вкладывает в то, чтобы не овладеть мною прямо здесь.