— Я могу уйти, если вы пожелаете, — с трудом сказала Кира. — Потом, если вдруг что-то пойдёт не так и ваши воспоминания не вернутся. Если вы не захотите меня видеть. я уйду. Я только хочу снять с вас проклятие.
Его плечи вздрогнули.
— Странно, — негромко сказал он. — Именно это магу сказала нимфа.
Теперь вздрогнула уже Кира.
— Ей не нужно было от него совсем ничего. Только один день и одна ночь — ведь она полюбила его с первого взгляда. И теперь, когда он готов был уйти, она отдавала ему его память и отпускала его.
Молчание. Тишина.
А потом в этой тишине раздался скрип камня.
Скрип открываемой двери.
Сердце Киры бешено забилось. Но Тёмный Лорд и не думал вставать.
— Маг обнял нимфу за плечи, — сказал он, обнимая за плечи Киру, — и сделал самый важный выбор в своей жизни. Он выбрал помнить эту ночь и этот день вместо своего прошлого и сказал об этом вслух. Сказал, глядя ей в глаза — чтобы увидеть в них любовь в ответ. И, хотя он не помнил этого, никогда в жизни он не был более счастлив, чем в ту минуту.
— И он отказался от остальных воспоминаний? Он никогда не вернулся домой?
Тёмный Лорд усмехнулся.
— Может быть, они нашли способ. А может быть, и нет. История об этом умалчивает. Но у него остался разум, остались знания, остались искусные руки. И у него была любовь. Думаю, Кира Риаз, он не бедствовал.
— Он не вернулся домой, — прошептала Кира. — Но в его доме была любовь.
— Именно.
— Хорошенькие у вас сказки, — произнесла Кира, задыхаясь от облегчения.
Двери открылись. Что бы ни чувствовал Тёмный Лорд в эту минуту, он ощущал достаточно привязанности к ней, чтобы древняя магия пропустила их обоих к алтарю.
А вот что должно было произойти с ними внутри, Кира не знала.
Тёмный Лорд поднялся — и поднял её на ноги вслед за собой.
Перед ними каменная дверь открывалась в глухую черноту.
— Я пойду первым, — повелительно сказал он. — Вы пойдёте за мной молча, ступая след в след.
— Это не поможет, — прошептала Кира.
— Я не разрешал вам обсуждать мои приказы.
Тёмный Лорд медленно, соизмеряя шаги, подошёл к двери. Магическая темнота даже и не думала расступаться.
— Я не собираюсь предавать вас, — негромко сказал он. — И знаю, что вы не собираетесь предавать меня. Но думаю, чтобы нас разъединить, от нас будут ждать и требовать этого.
— Предательства?
— Да, Кира Риаз. Предательства. Непрощения. Малейшей ссоры. Чего угодно.
Он вдруг наклонился к ней. Прижал к себе.
И поцеловал её.
Так, как, кажется, не целовал никогда. Требовательно, опасно, резко, почти грубо. Наполняя её огнём, бегущим по венам, безумием, страхом, растерянностью. Темнота, вокруг была темнота, и Кира не могла открыть глаз. Лишь его губы на её и огонь, горящий всё жарче: ещё немного, и она вспыхнула бы как свечка, как бенгальский огонь, сгорая за секунды. Казалось, из губ, накрывших её губы, исходит ветер, морская пена, шторм, охватывающий её всю, заставляющий голову кружиться, терять направление: она была совершенно одна в темноте, и он был её компасом, чувственным и горьким. И в этой горечи была сладость, которую хотелось длить ещё и ещё. Его ладонь на её щеке, его рука в волосах, камень и стальной жар, исходящий от мужчины, которого она любила. В любом обличье.