Алекс… Алексом зовут крёстного Мары, деда говорил о нём, и с его слов я чётко уяснила, что когда-то давно они крепко дружили, а потом между ними пробежала черная кошка. Из-за того, что Алекс был соучастником и помог Маре избавиться от меня.
Чувствую, как ледяная рука сжимает грудь, и неосознанно тереблю дневник, глядя в окно, но ни чёрта там не видя. А что, если этот Алекс — мой настоящий отец? Мара вела дневник, доверяя ему самое сокровенное, а из этих записей и дураку ясно, что крёстный её принуждал к сексу лет с тринадцати…
Какая мерзость!
— Алис…
Это Руслан, мы приехали вместе, чтобы забрать мои вещи, и узнали о смерти Мары. Быстро засовываю дневник под пояс джинсов и одергиваю футболку. Оборачиваюсь.
— Ты как, малая? — спрашивает, натягивая на меня куртку. — всё собрала? Там мент интересуется, когда мы отсюда свалим.
Ну да, квартиру же опечатали, и поначалу пускать нас сюда не хотели. Соколов умеет убедить кого угодно, я даже не хочу думать, с помощью каких методов.
— Всё нормально. Мы не были с ней близки. Не успели…
— Она всё равно не стала бы для тебя хорошей матерью. У Мары не было этого инстинкта, она уже отказалась от своего ребенка, бросила сразу. Поехали домой.
— Ты её осуждаешь? — тихо говорю, догнав его у двери, кошусь на хмурого парня в форме, и мы с Русланом спускаемся по крыльцу.
— Я об этом не задумывался. Но то, как она поступила с тобой, показывает её не с лучшей стороны. — открывает дверцу «лендровера», и мы садимся в машину. — не переживай так, она не стоит твоих нервов.
— То есть, я должна хладнокровно взглянуть на её смерть и жить дальше, будто ничё не было? — непонятно отчего злюсь, отвернувшись к окну, вожу пальцем по стеклу.
— Так не получится.
— Почему? — агрессивно усмехаюсь.
И тут он рявкает:
— Да потому, что ты — не такая, как она, блять! Ты не бессердечная сука, Крошка, в тебе больше человечности, чем было в ней! Она твоя мать, да, фактически — мать, но только потому, что родила! Я не буду навязывать тебе свои убеждения, у меня нет на это никакого права. Но пойми ты, глупая… Есть огромная, понимаешь, огромная разница между той, кто всегда заботится о своем ребенке, и той, кому он не нужен изначально, и вот эта, вторая, не станет матерью спустя годы. Потому что она не чувствует родственной связи со своим ребенком, и для неё он не больше чем досадное недоразумение!
— Блин, Соколов! Не ори, пожалуйста. — слабо улыбаюсь, провожу рукой по его колючей щеке, и наклоняюсь, глядя в любимые глаза, сейчас потемневшие от гнева. — ты прав, прости меня. Я чего-то постоянно нервничаю, и накидываюсь на всех. Это, наверное, из-за беременности.