Марк в этот момент сидит и не сводит с Мирослава какого-то подозрительного взгляда. Я мысленно проклинаю Маргариту. Ну елки-палки, из этого разговора вполне можно догадаться, что у Мирослава был ко мне определенный интерес! Как стыдно…и еще позорнее, что я целовалась с ним как какой-нибудь подросток, в коридоре торгового центра, возле, простите, туалетов! Где были мои мозги? Понятно, где! И это страшнее всего. Если уж я умудрилась думать не головой, то его точно нужно избегать. Потому что с такой харизмой… или настойчивостью… или магнетизмом… неважно, но с этим может произойти что-нибудь пострашнее поцелуя в коридоре. И, судя по рассказу Маргариты, плакать буду уже я… из-за разбитого сердца.
— Анна, — вырывает меня из раздумий голос Риты, и я поднимаю взгляд, — кофе остынет! Или ты не будешь? Правильно, он тут отвратительный.
Марк смотрит на часы.
— Час дня уже. Мне пора отъехать на встречу с родственниками. Анна, тебе нужны дополнительные инструкции?
— Нет, — пожимаю я плечами, — справлюсь.
Он как-то задумчиво смотрит на Мирослава. Тот в ответ приподнимает брови.
— Что?
— Я могу понадеяться, что ты, в случае чего, придешь Анне на помощь?
Рита издает громкое «пфф». Мирослав ухмыляется.
— Понадейся.
— Если она на тебя пожалуется…
— Ни в коем случае. Я сделаю все, чтобы ей понравилось, — и снова усмешка, да еще и такая издевательская!
Марк приподнимает брови.
— Я сейчас его тресну, — слышу я голосок Риты, — зря, дружище, ой зря!
— Я тебя предупредил насчет него, — косится на меня Марк, поднимаясь, — впрочем, Маргарита тоже. Собирайтесь. Анна, такси я тебе компенсирую.
— Хорошо, — бормочу я, вставая тоже.
Потом обхожу кресло, и внезапно мне на плечо ложится рука. Я вздрагиваю. И встречаюсь взглядом с хитрыми глазами Мирослава.
— Птичка, мы теперь с тобой будем, как Бонни и Клайд. Положись на меня!
— В каком смысле «положись»?! — с хохотком произносит Маргарита, — боже, оставь ее в покое! Анна, один секрет: его нужно бить, чтобы он отвалил. Он не терпит сильных и наглых женщин!
— Мирослав… — произношу я, пытаясь вылезти из-под его руки. Вот уж точно заметно, что ему двадцать пять! Давненько ко мне так нагло не лезли, — я сама… пойду.
Вылезти не получается. Рука притягивает меня еще ближе, и я слышу тихий голос:
— Пойдем-ка, птичка, поболтаем. В отличие от этих засранцев у нас еще есть время.
И он утягивает меня за собой, куда-то в сторону от Марка и Маргариты! Я в полном офигевании перебираю ногами, оглядываясь на них и ища помощи. Сопротивляться и вырываться на каблуках — так себе идея, да и сложно!