— Жалко такую маленькую-то.
— Махонькая, а на мужика руку-то поднять посмела! Неча тут страдать, — прошамкала в ответ какая-то старуха. — Закон для всех писан.
Своенравная. Маленькая… Я вяло протиснулся через толпу вперёд и увидел Элдри. Она была привязана к столбу. Находилась спиной ко мне. И тряслась от страха.
— Что эта девочка сделала? — тихо осведомился я у ближайшего ко мне мужичка, не рискуя вмешиваться во что-либо раньше времени. Мужик подозрительно уставился на меня.
— А ты кто такой будешь? Не местный вроде?
— Не местный. Иду в Форрейнгард из Черниц.
— Там осеннюю ярмарку отменили. Лучше подайся в…
Несомненно, посоветовать этот бородач много чего мог. Но меня совсем иное интересовало, а потому я беззастенчиво перебил его:
— Так что эта девочка сделала?
— Из Черниц, говоришь? Это те, что возле Варжени?
— Они самые.
— Тогда поймёшь. Бабий Завет эта малявка нарушила, — мужик зло сплюнул на песок под ногами. — Вчера граф Форрейн тут проезжал. Логово головорезов каких-то разорил, а спасённых девиц здеся оставил. Четверо их было. Жанну из соседнего Оречья сразу признали да к родным отправили. Другая вместе с ней ушла. А девчонка эта с калечной бабой осталась. Баба совсем плоха была. Едва дышала да кровью кашляла.
— Кровью? — искренне удивился я. Ванесса не особо хорошо шла на поправку, но её тело восстанавливалось и на собранных ранее силах.
— Ага. Ну, мы посовещались меж собой и решили не мучить её. Пока мелкая обедала, мы бабу и того… А эта чего-то возвернулась как раз. Углядела. И Варфея, кузнеца нашего, что бабу душил, со всей дури кочергой жалить начала. Едва без глаза дурная не оставила!
— И что теперь?
— Вестимо что. Не пацану какому в игре ребячьей, а мужу достойному вызов бросила. Так что счас староста наш молитвы закончит да отстегает розгами.
Я плохо разбирался в народных традициях. В Чёрной Обители, конечно, хорошо готовили к жизни за её пределами, но важные для кого-то верования являлись для меня лишь очередным бессмысленным конспектом. Однако упоминание моего собеседника о Бабьем Завете и о молитвах (как и некогда прекрасно сданный экзамен!) привели меня к выводу, что передо мной язычники. Одно время набирала силу некая религия, но после ухода эльфов она спала на нет. Оставались такие вот пятачки веры. И не более того. Поэтому приходилось только жалеть, что за годы обучения мне ни разу не захотелось углубиться в столь примитивный вопрос. Однако голова, хотя и нещадно трещала, по‑прежнему была у меня на плечах. И в отличие от Бабьего Завета более существенные и поддерживаемые официальным законом правила Правды Крови в ней ещё хранились.