Едва ли не самым значительным научным трудом по истории психиатрии, уже существовавшим на момент появления «Открытия бессознательного», была «История медицинской психологии» Грегори Зильборга [183]. Однако и в ней легко обнаружимо желание представить всю историю психиатрии как постепенное восхождение от абсолютного невежества, якобы царившего в прошлом, к подлинной науке, якобы царящей в настоящем. Как известно, высшим воплощением последней и для Зильборга, и для многих его современников, был психоанализ Фрейда[6]. Иными словами, в истории психиатрии тех времен господствовал телеологический и презентистский (читай: профрейдовский) подход, преодоление которого составляло одну из самых насущных задач исторической науки. Неудивительно поэтому, что «Открытие бессознательного», дававшее значительно менее зашоренную перспективу видения исторического процесса, было встречено научным миром с таким неподдельным энтузиазмом: все дело в том, что оно как нельзя лучше отвечало ожиданиям научного сообщества.
Последнее замечание, вводящее в рассуждения о причинах огромного успеха работы А. Элленбергера такую составляющую, как общественные ожидания, требует ряда пояснений. Когда мы говорим, что Элленбергер обнаружил некие новые факты и, соответственно, развеял некогда бытовавшие иллюзии, вовсе не обязательно утверждать также, что это и есть окончательные факты, т.е. абсолютные истины. Речь идет лишь о более или менее обоснованных предположениях, причем даже в тех случаях, когда эти предположения выглядят совершенно обоснованными, не стоит забывать, что подобная «обоснованность» может быть лишь плодом некоего консенсуса, достигнутого определенным сообществом ученых на каком–то конкретном отрезке времени. Учитывая вышесказанное, есть смысл весьма осторожно оценивать некоторые заявления, делаемые Элленбергером все в том же введении к «Открытию бессознательного». Там говорится, в частности, о том, что в основании проведенного исследования лежат следующие принципы: «Никогда не принимать ничего на веру. Проверять все без исключения. Рассматривать все в контексте. Проводить четкое различение между фактами и интерпретацией фактов» [80, р. V]. Об этом своем методологическом кредо Элленбергер нашел необходимым заявить и в специальной статье, получившей название «Методология написания истории динамической психиатрии» [73].
Безусловно, в этой торжественной декларации просматриваются следы некоторой общеметодологической наивности Элленбергера. Для современных методологов науки совершенно очевидно, что подобные упования на возможность обнаружения «чистых фактов» являются отголоском