пола с диагнозом «истерия») и серьезно сказывающихся на его последующей профессиональной деятельности.
Почему такой чести удостаиваются пациентки, страдающие именно истерией? Или, быть может, это случайное стечение обстоятельств? Элленбергер дает следующее объяснение: «Безусловно, это не случайно. Истерия представляет собой исключительно любопытное заболевание, которое многократно служило поводом для создания различных теорий и по поводу которого медики и по сей день не могут достичь окончательного согласия, если таковое в принципе возможно. Тем не менее, одно представляется очевидным: в рассматриваемых нами случаях устанавливающаяся глубокая зависимость отражает процесс, который британский психолог Фредерик Майерс называл «мифопоэтической функцией бессознательного». Бессознательное, как отметил Майерс, занято постоянным продуцированием неких историй и мифов. Иногда они остаются неосознанными или проявляются в сновидениях. Иногда они проявляются в виде сказочных историй, рассказываемых самому себе... Иногда эти истории отыгрываются вовне, как это бывает в случаях сомнамбулизма, гипноза, одержимости или при психических трансах. И, наконец, в ряде случаев деятельность мифопоэтической функции проявляется в языке телесного органа, что, собственно, и происходит при истерии» [74, pp. 242–243]. Увы, Элленбергер напрямую не говорит, каким именно образом присутствие этой мифопоэтической функции связано с тем, что «вся динамическая психиатрия была порождена изучением истерии» [74, р. 243]. Однако если учесть, что сам психоанализ (а особенно в его юнговской редакции) с точки зрения современной истории науки может смело квалифицироваться и как разновидность «мифопоэтической деятельности»[19], то связь сразу же становится очевидной.
В «Психиатрии и ее неизвестной истории» дается анализ целого ряда таких судьбоносных для развития динамической психиатрии отношений между врачом и пациенткой–истеричкой. Праотец психоанализа Франц Антон Месмер сформулировал свою знаменитую концепцию животного магнетизма в процессе работы с молодой дамой по фамилии Остерлин. Другой моделью для его медицинских изысканий оказалась Мария Тереза Парадиз. Концепция животного магнетизма, игравшая в начале XIX века роль, подобную той, что выпала в XX веке на долю психоанализа, нашла свое развитие и в ходе лечения знаменитой «преворстской провидицы» (Фредерики Хоффе) немецким поэтом и врачом Юстином Кернером. Научные достижения одного из непосредственных предшественников психоанализа Жана–Мартена Шарко напрямую связаны с тремя женщинами, страдавшими истерией, центральное место среди которых занимала Бланше Витманн, прозванная историками психиатрии «королевой истерии». Медицинская карьера Пьера Жане началась с его знаменательной во многих отношениях встречи с пациенткой по имени Леони Б. Видный психиатр из Женевы Теодор Флурнуа, оказавший в свое время очень серьезное влияние на молодого К.–Г. Юнга, прославился в первую очередь детальным описанием случая Эльзы Мюллер (более известной под псевдонимом «Хелен Смит»), опубликованным в виде отдельной книги — «Из Индии на планету Марс» (1909). О парадигматическом значении, которое имел для психоанализа Фрейда знаменитый случай «Анны О.» (в реальности — Берта Пеппенгейм), написаны целые тома.