Так не стоит ли прислушаться к сформулированным ими диагностическим заключениям — «творческая болезнь» и «борьба с психологическим нарциссизмом» — повнимательнее? Тогда, быть может, и популярное в наших широтах прочтение Юнга (на чем я остановлюсь в последней главе), зачастую не обремененное знакомством с этими принципиальными точками зрения, окажется под большим вопросом. Я предчувствую, что некоторые из моих потенциальных читателей могут быть разочарованы тем, что вместо изучения подлинного, аутентичного (т.е. немецкоязычного) Юнга им предлагается обзор, пускай и весьма обстоятельной, но все же «вторичной» (англоязычной) литературы по данной персоналии. Спешу их уверить, что все не так безнадежно.
Во–первых, своей всемирной известностью Юнг обязан вовсе не быстрому признанию его оригинальных идей немецкоязычной публикой. Напротив, в германском культурном контексте основатель аналитической психологии вполне мог бы надолго задержаться на вторых ролях, не получи он на первых порах мощной финансовой и «пиаровской» поддержки целого ряда своих ранних пациентов (точнее — пациенток), представлявших самые богатые и влиятельные роды отнюдь не Германии, Австрии или Швейцарии, а ... Соединенных Штатов Америки. Во–вторых, в годы становления своего культа Карл Густав Юнг, правильно оценивший рыночную ситуацию, сделал множество знаковых выступлений и публикаций именно на английском языке. Публикация его многотомного Собрания сочинений (Collected Works) началась в Америке. Именно на английском впервые вышли его автобиографические «Воспоминания, сновидения, размышления» [117]. С тех пор и повелось, что правоверные юнгианцы всего мира (в том числе и наши соотечественники) знакомятся с духовным наследием своего учителя, как правило, то ли по английским оригиналам и переводам, то ли вообще на своем родном языке. И, наконец, как свидетельствует Ричард Нолл (сам — наполовину немец), главное преимущество рассматриваемой в моей работе традиции как раз и состоит в том, что именно ее основатель, Анри Элленбергер, был первым из исследователей Юнга, кто, в отличие от такого рода «знатоков», «выказал способность прочитать Юнга в оригинале (т.е. на немецком) и понять его культуру» [30, с. 415].
Если преподаватель способный, то его первая задача состоит в том, чтобы научить своих учеников признавать неудобные факты, я имею в виду такие, которые неудобны с точки зрения их партийной позиции; а для каждой партийной позиции существуют такие крайне неудобные факты.
Макс Вебер.