— Юрист.
Вздрагиваю от слова короткого. На Зверя смотрю.
— Сама спросила. Вот и узнала. Ну чё, легче стало?
Я в голове уместить пытаюсь всё, что о нём знаю. Пазл собрать. Мозаику запутанную. Пока не удаётся. Сложный он. И работу мне облегчать точно не собирается.
— Ты уже взрослый был, когда это случилось?
— Да.
— Сколько лет?
— Много. Если возрастом мериться, ты мне в дочки годишься. Только у нас другая плоскость. Плотская. И на тебя у меня дымится…. Не по-отцовски. Так что стоять тебе сегодня раком, Арина Порохова. Долбить буду нещадно…
Отмахиваюсь от его обещаний грязных, как от паутины липкой.
— Последний вопрос. Как тебя зовут? Ру… Только это слышала. Как полное имя?
— Приехали, — бросает мне вместо ответа.
Обходит автомобиль и вылезти помогает. Придерживает бережно. Как в нём эта деликатность чуткая и похабщина низкосортная сочетаются? Убийственная смесь. Взрывоопасная. Будоражащая.
Он выбраться помогает, поддерживая. Всем своим видом показывает, что мне стоит рот свой на замок закрыть. Амбарный, желательно. И ключ выбросить на дно реки.
Вот только чувствую я, что лёд уже трещинами пошёл. Может, не хочет он того. Не желает. Сопротивляется. Но весна не спрашивает разрешения. Топит всё лучами солнца. Оно холодным в марте кажется. Но дело своё знает. Пригревает. Превращает холод зимы в снег грязный, в слякоть скользкую, что под ногами хлюпает. Только после жуткой зимы и такому радуешься, зная, что потом ещё лучше станет.
Мне никто гарантии не даёт. Что лучше станет, что жизнь не оборвётся прямо сейчас, что в грязи меня не утопят. Но я за ладонь Зверя цепляюсь и на месте замираю. Перебираю в голове имена не русские.
— Руслан?
Зверь хмурится.
— В бутик лыжи направляй, дознавательница.
Реакция почти мёртвая. Холодно, значит. Не Руслан.
— Рубен?
Хохот в ответ громкий.
— Рустам?
Ухмылка одним уголком губ чувственных. Неужели опять мимо? А какие ещё имена на «Ру» начинаются? Других не знаю…
Зверь передо мной дверь бутика распахивает. Перелив колокольчика мелодично звучит. Вперёд иду.
— Всё-таки Рустам, да?
Резко оборачиваюсь, успеваю словить в его тёмных глазах раздражение едкое. Не успел спрятать. Злится. На Ризвана, наверное, в первую очередь. За то, что тот язык за зубами не удержал в нужный момент.
— Рус-там… — пробую это имя. Красивое. Необычное.
— Для тебя — Зверь. Иного не заслужила, — рыком пронзает.
До дрожи. До мурашек. До трясущихся коленок.
— А что нужно сделать, чтобы по имени звать? — шепчу.
Еле слышно. Голос как шелест сухой травы между ладоней. Едва на ногах стою, от дерзости своей шалея.