— Я бы посадил вас за стол, да слабый вы, высокородный риор, — удрученно покачал головой страж. — Бледный совсем. Сам покормлю.
Дин-Таль не возражал. Взор его теперь не отрывался от миски. Пока Стин помогал пленнику приподняться и подкладывал под спину риора подушку, тот с жадностью вдыхал запах варева. Великан примостился на край кровати, вновь поднял миску, отставленную временно в ноги адера, зачерпнул ее содержимое и хотел уже протянуть ложку пленнику, но передумал.
— Горячее, обожжетесь еще, а мне потом к чародею беги, чтобы госпожа не заругала. Уж больно она заботится о вас, риор Дин-Таль. Видать, по душе вы ей. А иначе, зачем бы приказала забрать, пока живой? Вот я и говорю, — Стин подмигнул и хмыкнул: — Повезло же вам, адер. Такая уж красавица моя госпожа. А вы лиори-лиори.
Тиен медленно выдохнул, стараясь сохранить на лице прежнее выражение. Упоминание Альвии взбесило его, но показать этого было нельзя. И риор промолчал. Тем временем страж подул на ложку с похлебкой и, наконец, поднес ее к губам пленника:
— Кушайте, риор Дин-Таль.
Тот открыл рот, проглотил первую порцию и зажмурился от удовольствия. Это произошло не специально, просто голод придал простому грубому вареву божественный вкус, и Тиен застонал. Громила расплылся в довольной улыбке:
— По нраву, стало быть, похлебочка моя.
— Безумно вкусно, — кивнул адер. — Еще!
— Кушайте на здоровьице, вам на пользу, мне на радость.
Дин-Таль не заставил себя упрашивать дважды, он с готовностью открыл рот и следующие две ложки проглотил, почти не жуя. Стин умиленно вздохнул и продолжил свою болтовню:
— В стане-то и риор Борг любил, бывало, посидеть с нами у костра. Тот, что дядя покойного лиора. Так вот и он пробовал мою стряпню. А когда с Эли-Рохтом наш господин договорился, так риор Борг меня к себе в замок и забрал телохранителем. Уж больно я ему приглянулся. Так ведь тоже, как устанет нежный паштет кушать, так и вспомнит мою похлебочку. «Свари-ка, — говорит, — Стин, свою знаменитую похлебку». Ну, я ему и готовил. Сынок-то его тоже иногда пробовал, а вот госпожа никогда, даже когда маленькой было. Батюшка-то ее, когда с лиори нашей на войну поехал, меня в замке оставил, велел дочь охранять. Больше-то детишек и не успел народить, — Стин вздохнул, влил в рот пленника последнюю ложку и поднялся с кровати. — Лежите себе, риор Дин-Таль. А я тут рядышком. Удумаете своевольничать, так я снадобье опять вам волью.
— Я обещал не делать глупостей, — ответил Тиен и польстил стражу: — Благодарю. Твоя похлебка и вправду отменная. Кажется, ничего вкусней не ел.