Меня снова выгибает, как от удара электрического разряда, причём смешанного. И от голоса Маннерса, и от смысла сказанной им угрозы, и от его рук, которые творили с моим телом чёрт знает что. В этот раз он прошёлся по моим рёбрам и вздрагивающему животу. После чего накрыл полностью мой лобок и раскрытую киску одной ладонью, а другой… скользнул обратно вверх. Вначале ненадолго обхватив горло, пока хрипел мне на ухо уничижающими предупреждениями, а потом перекрыл глаза.
— Ты же не могла этого не заметить, да, Энн? Меня заводят только настоящие чувства и не наигранная на меня реакция. А то, как ты кончаешь, блядь… Уж это точно никак не подстроишь и не разыграешь.
И он когда-нибудь остановится? У него вообще имеются хоть какие-то физические пределы?
Господи, я же сбилась этой ночью со счёта, сколько раз он кончал в меня и на меня… Он явно не человек, если так быстро восстанавливался всего за несколько часов! Я даже не знаю, спал ли он вообще сегодня, а не глазел весь остаток ночи и это утро на меня, разрабатывая очередной план действий по мою душу.
— Так что давай… Покажи мне, на что ты способна и как заводишься на меня. По-настоящему… без притворства и фальши…
В такие моменты я начинала не просто его ненавидеть, но и мечтала убить. Правда, длились подобные вспышки «ярости» совсем недолго. Сгорая в считанные секунды под грёбанными руками и извращёнными манипуляциями Маннерса, будто хрупкая салфетка в раскалённом воздухе вулканического жерла. Совсем, как сейчас, когда его пальцы, раздвинув мои половые губы, растирали и массировали нежнейшую поверхность возбуждённого клитора, надавливая и распаляя самые чувствительные на нём точки. А потом ещё и «ныряя» по пульсирующей вульве ко входу ноющего лона, чтобы и там совершить свой извращённый ритуал, перед тем как погрузиться всего на одну фалангу в горячую и очень влажную глубину измученного им же влагалища.
— Какая молодец… Уже знаешь, под чьей рукой надо течь и чей член пора в себя принять…
Сукин сын! Я едва не взвыла, как только он проник в меня ещё одним пальцем и надавил там на нужную точку, начиная уже массировать меня изнутри, пока боль от его ночных безжалостных фрикций не истончилась в острые спазмы сумасшедшего экстаза. И пока он не перешёл на более грубые и сильные толчки, имитирующие половое совокупление.
Меня уже трясёт и корёжит. Я начинаю задыхаться, окончательно срываясь в чёрный вакуум чужой бездны. И ладонь Маннерса, накрывшая мне глаза и практически половину лица очень плотной «маской», как будто усиливала эти ощущения, обостряя стократно сотни других. Даже если бы он сейчас ничего не говорил, я бы всё равно не смогла спутать его с кем-то другим. Это осязание ни с чем не спутаешь. И его долбанный запах, пока ещё чистой кожи с тонким ароматом дорогого мужского геля. И в особенности его треклятое гладиаторское тело, на котором он меня буквально распял, а теперь ещё и трахал. Вначале пальцами, хлопая ладонью по раскрытой киске и перевозбуждённому клитору щадящими шлепками, а потом уже и самим членом, когда сменил им более жёсткие фаланги. Правда, не забыл перед этим пройтись головкой чуть ли не по всей моей промежности, довольно сопя мне на ухо, пока меня передёргивало и выгибало от нестерпимых судорог бесконтрольной похоти. И пока я беспомощно цеплялась за покрывало в поисках спасительной опоры обеими руками.