Это так пугает, настолько чужеродно и ужасно, что я окончательно лишаюсь дара речи. Может, он удовольствие получает от такого? Сначала натворить дел, а после — умолять о прощении. Только я совсем не желаю подобного обращения.
— Слав, пожалуйста, отпусти. Я очень устала, правда. Не спала всю ночь.
— Тогда ляг, отдохни. Я сейчас на работу, приду вовремя. Поужинать вместе поедем в ресторан, хорошо?
— Нет!
Сама едва не вздрагиваю от того, как громко звучит мой голос. В нём сквозят отчётливые нотки истерики, но я снова повторяю то, что уже сказала мужу, только увереннее:
— Нет. Я хочу сегодня уехать к маме. Пока побуду у неё.
— А потом?
— А потом посмотрим.
Слава так и продолжает стоять передо мной на коленях и цепляться за меня, а я… Я не знаю, что мне делать. Начать вырываться? Подождать, пока он уже от меня отлепится?
— Хорошо, — наконец выдыхает он и запрокидывает голову. Смотрит снизу-вверх, и во взгляде — искреннее раскаяние. Ему бы найти себе девушку, которая стала бы играть в эти игры и получать удовольствие, они бы совпали во всём и жили бы счастливо. Но эта девушка — не я.
Поднявшись с колен, Слава крепко обнимает меня и шепчет возле виска:
— Но только недолго, идёт? Пару дней. Потом ты мне будешь нужна на фирме.
Эти слова вызывают у меня лишь горькую улыбку. Я собираюсь солгать мужу, что вернусь к нему через пару дней, и причина этому одна — глубоко внутри я всё ещё чувствую страх, что появлялся, когда порой смотрела в глаза Славы.
— Идёт, — выдыхаю я и отстраняюсь. После чего и вовсе сбегаю из кухни. Теперь — наскоро побросать несколько вещей в сумку и сбежать из квартиры, которая не могла стать мне домом, даже если бы я вложила сюда всю свою душу.
Мама просто отступает в сторону, когда я звоню в дверь, словно гостья. Смотрит на сумку, в которую вцепляюсь с такой силой, что больно пальцам. Кивает и произносит непререкаемо:
— Раздевайся, мой руки и сядешь кушать. И точка.
От её голоса и слова «кушать» на глазах выступают слёзы облегчения. Я превратилась в какого-то забитого зверька, который опасается, что его погонит собственная мать из собственного дома.
Когда приземляюсь на своё место, вдруг осознаю, насколько успела проголодаться. Набрасываюсь на спагетти и котлеты с такой жадностью, будто не ела последние несколько недель. Впрочем, и вспомнить, когда питалась нормально — не могу.
— Значит, ушла, — констатирует мама, и на лице её не написано ни неодобрения, ни укора.
— Да. Ушла.
— Я так и думала, что этим окончится. Просто сама бы наверное, не поняла, пока шишек на собственную голову не набила. — Её губ касается лёгкая улыбка. — Значит, развод?