— Я прогуляться пойду, — уведомляю маму, подскакивая с места и устремляясь из комнаты. В прихожей натягиваю первую попавшуюся обувь, хватаю куртку с вешалки и, даже не озаботившись тем, есть ли с собой телефон или ключи от квартиры, выбегаю в коридор.
После бесцельно проведённых минут, когда хожу туда и обратно по улице, понимаю, что совладать с желанием сделать прямо сейчас хоть что-то — нет сил. И когда сажусь в такси, чтобы ехать к даче Невского, чувствую себя уродливо-счастливой. Даже если у меня — лишь крохи воспоминаний. Но в них могу соприкоснуться с тем, что раньше было обыденным, и что приносило мне столько счастливых минут.
Это просто попытка оказаться в том месте из прошлого, где я была цельной и настоящей. Сколько всего произошло за эти несколько месяцев, что заставило меня стать другим человеком, но в глубине души жила всё та же Аля, которой я была когда-то.
И которой продолжала быть сейчас, как бы ни хотела солгать себе и заверить в обратном.
Только когда понимаю, что возле ворот дома не припаркована машина Давида, расплачиваюсь с таксистом, потому что хочу остаться здесь хотя бы на час. Прогуляться по саду с первыми ярко-жёлтыми пятнами листьев на земле, почувствовать себя вернувшейся в прошлое.
И одновременно с этим чувствую разочарование. Чего я желала, когда ехала сюда? Желала подспудно, боясь себе в этом признаться. Увидеть Невского. Не представляю, что сказала бы ему, смогла ли бы вообще выдавить из себя хоть слово. Захотел ли бы он сам хотя бы взглянуть на меня?
Толкаю дверцу ворот, и она поддаётся, открываясь. Свет в доме не горит, что снова придаёт смелости, но одновременно с этим порождает новую волну разочарования.
Я вхожу во двор не спеша, словно мне нужен повод в любой момент развернуться и сбежать. И сразу же меня охватывает сонм воспоминаний. О том, как совсем недавно Невский впервые сказал мне, что хочет. Как бежала от него и от себя, уже тогда зная, что эта попытка бесплодна. Как чувствовала себя нужной ему и пыталась показать Давиду, насколько он необходим мне.
— Аленький! — слышу окрик, когда присаживаюсь, чтобы поднять с земли багряный лист клёна. И так и замираю в этой позе, только слышу, как в висках неистово бьётся сердце.
Даже врать себе не стану, что придумала Невского и в этот раз. Он рядом, и словно не было этих бесконечных дней разлуки. Достаточно только было услышать это его «Аленький»…
— А почему… где твоя машина? — поднявшись, выдыхаю самое глупое, что в принципе можно было спросить в сложившихся обстоятельствах.
— Я на такси приехал.