Окрик спасает Пастору жизнь. Начни револьвер проповедника своё движение из кобуры, и в затылке Пастора мигом образовалось бы двадцать семь, и даже больше гранов[24] старого доброго свинца. Нет, вдвое больше — все пятьдесят пять гранов.
Окрик — безопасная замена второй пули.
— Прогуливаешься, а? Дышишь свежим воздухом?
Молодой стрелок Арчи выходит из тени. Он и впрямь хорош, если опередил Пастора, оказавшись здесь, на задах Гранд-Отеля, раньше проповедника. Или следует допустить, что Арчи заранее притаился тут, будучи уверен, что Пастору не миновать этих закоулков. Тогда он хорош вдвойне.
Скрепя сердце Рут признаёт это.
— Дышу, — соглашается Пастор.
И всаживает заряд в грудь стрелка.
Проповедник быстр, гораздо быстрее, чем ожидала Рут. Главное, он быстрее, чем ожидал сам Арчи. Молодость против опыта, и опыт выигрывает. Призрак восковой пули, растворившейся по выходу из ствола, поражает цель — светлую область над сердцем злосчастного Арчибальда.
Светлую?!
Только это удержало руку мисс Шиммер. Валяться бы Пастору на утоптанной земле с головой, разнесённой вдребезги, но выстрел из шансера патроном неизвестной марки, произведённый не в тёмную, а светлую, целиком и полностью неуязвимую для несчастий и «чёрных полос» область разметки…
С тем же успехом Пастор мог палить из детского пугача.
Земля качается под ногами. Похоже, она качается не только под ногами Рут. Арчи роняет оружие, которое извлёк за миг до этого, падает на колени, сжимает ладонями виски. Со стрелком не происходит ничего такого, что можно было бы списать на неудачу. Мир благосклонен к Арчи. Почему же он рыдает? Слёзы текут по скуластому лицу, рот кривится в плаксивой гримасе:
— Господи! Как же я… Как дошёл я до этого?
Пастор возвращает шансер в кобуру. Достаёт из кармана губную гармонику.
«Каюсь перед тобой, Господь! — поёт гармошка. — Когда я осознал свой грех перед Тобой и не покрыл молчанием позора, я молвил: "Каюсь перед тобой, Господь!"…»
Тридцать первый псалом звучит легко и естественно.
— Шесть человек! Я убил их! Да, они были мерзавцами. Но я ли им судья?
«Каюсь перед тобой, Господь! И ты простил вину грехов моих…»
— Гордыня! Моя проклятая гордыня!
Пастор садится рядом с Арчи. Пыльник стелется по земле. Свободная рука проповедника обнимает стрелка за плечи.
— Виски! Женщины!
«Молился беспрерывно я, о Боже…»
— Когда я в последний раз был в церкви?!
«…но, обходя свои грехи молчанием, я с каждою молитвою слабел…»
— Матушка, моя бедная матушка! Такой ли участи ты желала мне?!
«И тяжела была мне днём и ночью Твоя рука на мне…»