Схема разделки коровьей туши — кто-то, с кем дерётся мистер Редман. Знакомое деление на области удачи и неудачи: светлые, красные, тёмные. Индеец в боевой раскраске: такое сравнение впервые приходит Рут в голову.
Ещё одна схема — неподвижное тело в углу комнаты. Брат по несчастью? Похоже, здесь досталось не только мисс Шиммер. Спасибо мистеру Редману, этот ещё держится на ногах…
— Мисс Шиммер! Вы живы?
Вопрос еле слышен.
Кто спрашивает? Кому интересно, жива Рут или нет?!
Когда перед Рут приседает на корточки воображаемый друг Джошуа Редмана, она едва не лишается чувств. Похоже, удар затылком о стену не прошёл даром. Плод фантазии зыбок, словно пар над похлёбкой, но вполне различим. На лице галлюцинации — тревога и озабоченность:
— Мэм! Ради всего святого…
Голос воображаемого друга тонет в грохоте выстрела.
Схема удач и неудач, ещё миг назад пребывавшая в обмороке, держит в руках подобранный с пола шансер. Тридцать восьмая «Молния» гремит во второй раз. Схема, бившаяся насмерть с мистером Редманом — не воображаемым, а тем, что во плоти́ — глухо вскрикивает, отступает к окну.
Несчастный случай? Проклятье?!
Чёрная полоса?
Нет, воск. Всего лишь пчелиный воск.
* * *
— Из шансеров стреляют шансфайтеры, девочка моя. Помимо таланта, который сам по себе редкость, надо, чтобы в тебе сохранилась искра, дарованная от рождения. Продай её, лишись этой забавной, никчёмной пустяковины — и тебе ни за что не увидеть разметку цели.
— Но ведь можно стрелять вслепую? Так, дядя?
— Если шансер попадёт в руки человеку с искрой, но бездарному в смысле шансфайтерства — револьвер выстрелит. У человека без искры он даст осечку.
— Вот! Выстрелит!
— У патронов к шансеру пули сделаны из белого воска. Когда стреляю я или ты, пуля испаряется, высвобождая чудо, скрытое в ней. Если же выстрелит человек с искрой, но без нашего таланта, пуля останется пулей.
— Восковой?
— Да. Синяки, ссадины, максимум, выбитый глаз — это всё, чего он добьётся.