«Несчастье — обратная сторона счастья. Здесь должно гореть и плавиться, чтобы там сверкнула удача…»
И эхом — слова китайца:
«Мо-Гуй приходить там, где резня. Чёрный ход, он выбираться наружу. Если резня над резня, новый поверх старый, давний… Ещё лучше. Если нашёл, вышел — делать здесь новый ход. Для жена, дети, друг…»
— Резня над резнёй, — повторяет Рут. — Новая поверх старой.
* * *
Она повторит эти слова ещё раз, когда все, кроме доктора Беннинга, уйдут. Труп тоже унесут к этому времени. Коронёр вызовет подмогу: ему с китайцами не поднять тело Большого Майка, даже и пробовать глупо. Захватив кухню в единоличное пользование, Рут будет жарить яичницу с беконом, а доктор встанет в дверях, опершись о косяк, и продолжит пить, закусывая запахом скворчащего сала.
— Резня над резнёй. Новая поверх старой?
Доктор хрипит, перхает. Смеётся:
— Нефтепромысел Сазерлендов! Если кому-то нужна новая резня поверх старой… Клянусь остатками моей печени, лучшего места в окрýге не найти! За новой, как я вижу, дело не станет. Всё к тому идёт, мэм. Бежит, катится! Что же до старой… Вы слыхали про Граттáново побоище?
— Нет, док.
— Четверть века, мэм! Двадцать пять лет, как один день. Сазерленды слишком молоды, чтобы помнить такие вещи, в отличие от вашего покорного слуги. Я был тогда молодым и красивым. Верите? Правильно, я уже и сам в это не верю. Хорошо, скажу иначе: невзрачный и не то чтобы очень молодой, я был армейским врачом в форте Ларами. Лейтенант Флеминг, мир его праху, ценил мои знания, да-с! Если бы не эта чёртова корова…
Троянскую войну развязала Елена Прекрасная. Граттаново побоище — хромая корова. Обоз мормонов двигался в Юту по Орегонской тропе. Каждый человек в обозе — мужчина, женщина или ребёнок — молился Господу, прося о разном. Но в первую очередь люди умоляли небеса избавить их от гнева краснокожих дьяволов. Для такой просьбы имелись все резоны — у реки Норт-Платт в те дни собралось три тысячи индейцев племенного союза лакота. Они ждали подвоза товаров, назначенных им правительством в компенсацию за разрешение строительства дорог и фортов на индейских землях.
Три тысячи, сэр!
Товары задерживались, индейцы голодали.
А тут на тебе! — корова. Видя, что скотина отстала от обоза, хозяин коровы хотел было задержаться, подстегнуть охромевшее животное, да побоялся. Уже издалека он увидел, как к его движимому парнокопытному имуществу скачет молодой индеец в раскраске племени миннеконжу. Грянул выстрел, имущество из движимого превратилось в натуральную недвижимость, а там и в мясную похлёбку для соплеменников удачливого охотника.