Тут до ушей доносится приглушенное пиликанье телефона. Но плевать, никого не хочу ни видеть, ни слышать. Хотя, это наверно подруга, я ей отправила смс сразу, как самолет приземлился.
Звонки повторяются снова и снова… пусть повторяются. Мне хорошо сидится на порезанном стуле в окружении переломанной, перебитой мебели-техники-посуды. В этот момент отчетливо осознаю, как же хорошо на самом деле, что выродок не явился в ЗАГС, и я не связала свою судьбу с этой падалью. И снова вспоминаю про фарфоровые чашечки, и снова заливаюсь слезами. Сейчас во мне рыдает не брошенная невеста, не влюбившаяся в по сути незнакомца и сбежавшая от него девушка, сейчас во мне рыдает маленькая девочка, оставшаяся сиротой при живой матери.
Вдруг телефон затихает, но ему на смену раздается другой звонок — дверной. Может, я вообще соседей затопила? Кто знает, что еще учудил этот сукин сын! Я-то дура даже в ванную не заглянула. И сию секунду подскакиваю, несусь к двери. Вот будет мне очередной «сюрприз», если придется соседям за ремонт платить. Дверь распахиваю, не спрашивая, а в следующее мгновение деревенею.
Напротив стоит он… мой муж… помятый, с жутко уставшими глазами, взъерошенными волосами, которые от снега начали виться еще сильней.
— Мишель, — срывается с не менее одеревеневших губ.
— Угу, — кивает, а на лбу появляется морщинка, брови сходятся у переносицы. — Он самый.
Но спустя мгновение Бенар замечает тот хаос, что творится за моей спиной, и к общему виду злого мужчины добавляется искреннее недоумение.
— Это что?
Тогда отхожу в сторону, рукой приглашаю войти, говорить уже не могу, слезы душат. Боже, как я рада! Как я до дрожи и содрогания в сердце ему рада!
— Это, — кое-как все-таки выдавливаю из себя, — подарок от бывшего.
На что Мишель резко меняется в лице, затем идет в гостиную, после в кухню, заглядывает в ванную с туалетом, а когда возвращается в коридор, где я продолжаю стоять вросшим в пол растрепанным кустом, неожиданно берет меня за руку и тянет за собой.
— Куда? — пытаюсь воспротивиться, но не тут-то было.
— Ко мне. И даже не спорь. В этом хлеву находиться нельзя.
Что ж, его слов оказывается достаточно, чтобы меня вконец сломало, перекрутило, вывернуло наизнанку, смяло. Я с остервенением бросаюсь ему на шею, хотя ведь не знаю, зачем он на самом деле здесь. Может, помирился с невестой и приехал просить о разводе!
— Спасибо, — прижимаюсь к его твердой груди.
— Сень, — касается лица, заставляет посмотреть на него, хочет что-то сказать, но в итоге говорит явно не то, что собирался, — поехали.