«Отлично, Тая! Потерять проводника и застрять в колодце – лучше не придумаешь!» – фыркнула Наташка.
«Что случилось, Тая?» – спросила леди-колодец.
– Я теперь русалка, – ответила я.
– Неужели тебя это остановит? – шепнула колодец.
– Что?
– У тебя все еще есть руки, язык и голова. Так почему ты сдаёшься?
Я хотела оспорить слова леди-колодца, но поняла, что она права.
– Откуда у тебя такие познания? – спросила я, хмурясь.
Золото на дне поблескивало и переливалось, хотя солнца на небе не было.
– О чем ты спрашиваешь, Тая?
– Откуда тебе знать, каково это – быть человеком? Ты ведь колодец.
В моей голове раздался лёгкий смешок.
– А как ты думаешь, Тая, откуда?
– Ты – зачарованный предмет. Кто-то тебя оживил, – предположила я.
– Твои слова правдивы, но лишь отчасти. Я была…
Я махнула рукой, шлепнув по воде, и опустилась ко дну, чтобы ощупать золото. Настоящие монеты. Кто бы мог подумать! На ладони под водой они ощущались почти невесомыми.
– Леди-колодец, – позвала я.
– Да, дитя?
– Помнишь, как говорила, что исполняла желания? Ты сможешь помочь мне?
Ее вздох в моих мыслях походил на сильный порыв ветра, задувающего в уши.
– Только после того, как проклятье перейдет с меня на кого-то еще.
– Неужели нет другого выхода? – спросила я.
– Проклятье всегда в обе стороны бьет. Проклянешь кого-то – сам проклятым станешь. Не зря говорят люди, что за все поступки отвечать придется.
Я ощутила во рту привкус крови. Желудок заурчал.
– Я укусила его…не знаю, что на меня нашло.
– Это все метка на твоей шее, – сказала леди-колодец.
Я дотронулась до свежей кожи, которая покрывала недавние дырки от зубов.
– Вурдалак! Он меня укусил и напоил кроличьей кровью!
– Видишь, девочка, все в Залесье связано, – прошептала колодец. – И тебя в эту игру втянули, как только ты появилась в лесу. Вытащи проклятое золото и загадай отправиться домой, если не хочешь закончить так же, как и все мы.
– Но вы еще живы, – сказала я.
– Разве душа, запертая в стенах холодного камня, может жить? Или, быть может, царевич, вынужденный убивать невинных девушек, живет полной жизнью? Каждый в Залесье несет свое бремя. Каждый хочет покончить с ним, но не все признают, что для этого нужно перестать бороться.
Я нахмурилась. Проповеди леди-колодца напоминали мне о разговорах с Наташкой, когда нам было по пятнадцать. Она решила, что в мире нет ничего прекраснее смерти, а люди – жалкие противные существа. Однажды мне пришлось держать ее за руку, чтобы Наташка не вывалилась из окна четвертого этажа.
– Если ты отказываешься бороться – это твой выбор, – сказала я, – а мне надо спасти Кощея и вернуться к родителям.