Новые проделки Эмиля из Лённеберги (Линдгрен) - страница 40
Альфред не проказничал, но и у него были свои огорчения, вот так-то. Ведь он до сих пор не отважился сказать Лине, что не хочет на ней жениться.
– Давай уж лучше я скажу, – предлагал Эмиль, но Альфред и слышать об этом не хотел.
– Я же тебе говорил, надо половчее, чтобы не обидеть её.
Альфред, право же, был добрый малый, и он никак не находил нужных слов, чтобы сказать о своём решении Лине. Но как-то субботним вечером в начале мая, когда Лина сидела на крыльце людской и упорно ждала, когда он подсядет к ней, Альфред решил: будь что будет! Свесившись из окна людской, он закричал ей:
– Слышь, Лина! У меня к тебе дельце. Я давно хотел тебе сказать…
Лина фыркнула. «Наконец-то дождалась чего хотела», – подумала она.
– Чего же, милый Альфред, – отозвалась она, – говори, что там у тебя?
– Да всё, вишь, о женитьбе, ну, о чём мы раньше толковали… слышь, наплюём на эту женитьбу, ладно?
Да, так он и сказал, бедняга Альфред! То есть употребил ещё более крепкое словцо. Ужасно, что всё это приходится пересказывать. Может, и не следовало бы этого делать, так как я не хочу учить тебя скверным словам, – наверное, ты уже немало знаешь их сам. Но ты должен помнить, что Альфред был всего-навсего простой работник из Лённеберги, куда ему до тебя! И он не сумел получше выразить свои мысли, хотя ломал себе голову много-много дней, бедняга Альфред!
Кстати, Лина не обиделась.
– Ты так думаешь? – спросила она. – Ну-ну, поживём – увидим!
И Альфред понял тогда, что, видно, ему никогда не избавиться от Лины. Но в тот вечер ему всё же хотелось быть счастливым и свободным, и потому он вместе с Эмилем пошёл на хуторское озеро удить окуней.
Вечер был такой прекрасный, какие бывают, наверное, только весной в Смоланде. Вся черёмуха в Катхульте стояла в цвету, пели дрозды, жужжала мошкара, и бойко клевали окуни. Эмиль с Альфредом сидели, глядя, как на зеркальной водной глади покачиваются поплавки. Говорили они мало, но им было хорошо. Так до самого захода солнца просидели они на берегу, а потом отправились домой. Альфред нёс на рогульке окуней, а Эмиль дул в дудку, которую Альфред вырезал ему из вербы. Они шли извилистой дорожкой по пастбищу, и над их головами шумели по-весеннему нежно-зелёные берёзовые листочки.
Эмиль так здорово дудел, что даже дрозды притихли от удивления. Внезапно Эмиль смолк, вынул дудку изо рта и спросил:
– Знаешь, что я сделаю завтра?
– Не-а, – ответил Альфред. – Небось опять напроказничаешь?
Эмиль снова сунул дудку в рот и стал наигрывать. Он шёл, дудел и думал.
– Сам пока не знаю, – под конец сказал он. – Я никогда не знаю наперёд, что ещё натворю.