– В «Сон Ктулху», слышал о таком клубе? Мне казалось, чаевые там будут выше, чем где-то ещё. Всё-таки, это тематическое заведение…
В тематическом заведении её определили в танцевальную группу к другим девушкам-альбиноскам. По двенадцать часов в день Альбина изображала фею, надеясь на то, что её заметят в толпе и пригласят на подиум. Но высокие гости скользили по девушке равнодушным взглядом, как по мороженой курице, одной из многих на прилавке. Не помогали ни крышки из органзы, ни тщательно заученные танцевальные движения, от которых тело ломило так, будто Альбину пытали.
Её отчислили из университета и вскоре уволили. А поскольку её родители были живы и, если не считать алкоголизма, здоровы, хоть и лишены прав, то ни на какое социальное вспоможение Альбина рассчитывать не могла… Помог Грёз. Он взял её на работу и оплатил квартиру на несколько месяцев вперёд.
Пока Альбина рассказывала, Серёжа смотрел мимо неё – туда, где бродили вдоль берега Марина и её парень. Они смеялись и разбрасывали воду голыми ногами. Они были такие эффектные на фоне заходящего солнца, дочь Грёза и её высокий спутник, что Сергей не смел им завидовать.
Дым от костра по пояс обволакивал Яна, сидящего по-турецки. Надетая задом наперёд рубашка придавала ему нелепый вид. Альбина обошла Яна и опустилась на колени, почти целиком скрывшись за его немаленькой спиной. Он повязал на голову арафатку. Тоже задом наперёд.
Герман отправил в рот сигарету из красной пачки. «Мертворождение», – гласила социальная реклама на ней, проиллюстрированная изображением вылупленного зародыша.
У другого берега бухты плавали электрические огни, качались на волнах, как бензиновая плёнка. От них Сергея замутило, а ещё – от сигареты и от того, какие торжественные и глупые лица были у всех вокруг, от их дурацкой напускной таинственности.
– И всё-таки, что именно он делает? – спросил он.
– Попробуй, – ответил Казик, – узнаешь.
– Вам обязательно надо с ним поговорить, – подхватила вернувшаяся Альбина.
Её волосы развевались по ветру, задевая близнецов, влажные и с запахом водорослей.
– Серёга, давай? – спросил Герман.
– Делай что хочешь, – отозвался Сергей, и брат ступил в круг, очерченный костром.
Из складок арафатки бессмысленно торчало сморщенное, как печёное яблоко, личико с кулачок – близнец-паразит Яна. Донеслось вкрадчивое бормотание, которое слилось с шумом моря, стоило Сергею прислушаться. Он уже решил, что ему показалось, как бормотание зазвучало снова, и в нём прорезался какой-то хихикающий высокий подтон, который шёл с запозданием в полтакта.