Снаружи раздался крик. Очевидно, он принадлежал бородачу. Если бы худой повысил голос, то лишился бы чувств.
– Ленка! Ленка! Твой дома?
– Нет, – послышался голос Елены Георгиевны из окна соседней комнаты, – так что проваливай. Не то я вызову полицию.
Сергея покоробило. До этого он и представить себе не мог, чтобы Елену Георгиевну, такую изящную, культурную, тонкую, кто-то звал Ленкой. Он осторожно подошёл к окну и встал так, чтобы близнецов не видно было с улицы.
Взгляд бородатого человека блуждал от окна к окну, пока не остановился на комнате с мягкими стенами. Казалось, что от него стёкла стали грязными. «Он знает, где мы спим», – подумал Серёжа и невольно содрогнулся.
– Пусть тогда Маринка выходит! Познакомлю её с кем-нибудь из моих милых мальчиков.
С этими словами бородач с размаху опустил руку на спину худого. Тот вымученно расправил плечи и встал прямо. Что ответила Марина, Сергей не расслышал, зато бородатый с каким-то радостным ожесточением воскликнул в ответ:
– А-а, брезгуешь? – Он повернулся к спальне. – Вами она брезгует ничуть не меньше! А как вы думали, детки? Может, тут и едят с вами за одним столом – хотя я больше чем уверен, что посуду после вас кипятят… Но истинное отношение…
– Бред какой-то, – пробормотал брат и вышел из спальни.
Остальные ребята толпились в коридоре. От Сергея не укрылось, что они напуганы. Особенно Казик, который ссутулился так, что его горб казался ещё больше.
– Что там за клоун горло дерёт? – спросил Герман.
Карл смерил его скептическим взглядом.
– Ну ты даёшь. Это ж Кукольник!
– Кто?
– Кукольник. Он же Гастролёр, Карабас и Синяя Борода, – перечислил Карл. – Директор странствующего шоу аномалий человеческого тела. Или, как он сам себя называет – хозяин этого шоу.
Карл уже говорил в таком тоне раньше – о Глебе. О Глебе, который ушёл из дома, называл этот дом бомжатником, спал на кровати близнецов и написал под этой кроватью: «Я не умру никогда»…
Серёжа с радостью выслушал бы точку зрения Глеба, но точку зрения Кукольника слышать не хотел.
Не дождавшись капитуляции дома Грёз, Кукольник подался в бар. Там он сделал заказ для себя и своей куклы («Палочник! – вставил Казик, и его щёки вспыхнули. – Это Палочник с ним!»), а платить отказался до тех пор, пока к нему лично не выйдет Андрей и не задаст радушный приём. В отъезд Грёза толстяк не верил.
Обо всём этом рассказала Альбина, дозвонившись близнецам на мобильник, потому что номер Елены Георгиевны оказался занят – та звонила в полицию, как и обещала.
Голос Альбины дрожал, на заднем плане раздавались барственные покрикивания. Подслушивающий под дверью гостиной Карл сообщал, что полиция противится тому, чтобы выезжать.