– Ту, что вы пели на корабле.
Иржина потупилась и назвала директору мелодию, под которую пела.
Покончив с делами, они дружно отправились на обед в один из самых фешенебельных ресторанов города. Принцесса весело болтала и представляла Иржину нескончаемому потоку знакомых и друзей. Пожилые лорды посматривали на «птичку» с насмешливым интересом, пожилые дамы строго поджимали губы, но отказаться от знакомства не мог никто. А старушка все щебетала, рассказывая о неслыханной новости.
– Ее Величество пожелала услышать заморскую диву в королевском театре! Возможно, будет лишь один концерт!
Упоминания королевы хватало для того, чтобы презрительные взгляды превращались в благосклонные. Иржина отметила это, а Ричард пояснил, шепнув на ухо:
– Мама нечасто балует публику выходами, а в театре можно не только увидеть королеву, но и передать прошение.
Девушка только слабо улыбнулась в ответ. Не важно, сколько публики придет на ее выступление. Важно, что она будет петь. Она так соскучилась по работе, что собиралась втайне от принца договориться с настоятелем ближайшего к его дому собора, чтобы хоть изредка, по божьим дням, радовать себя музыкой. Теперь же у нее официально будет служба в королевском театре, а значит она перестанет чувствовать себя брошенной в те дни, когда принц уезжает на верфи или склады, а то и во дворец. А значит жизнь снова прекрасна!
Концерт состоялся через неделю. К этому времени столица пестрела афишами, а билетов не было не только в кассе, но и у перекупщиков. Принц вынырнул из охватившей его деятельности, лично привез Иржину в театр и пообещал встретить после концерта. Девушка лишь рассеяно кивала в ответ на его уверения.
Покушения не повторялись уже почти десять дней, и ей хотелось верить, что опасности больше нет. Однако телохранители продолжали тенями следовать за ней. Как и сестры. Монахини привычно выстроились скудным клином – на этот раз их было всего три, и проводили мисс Валевски до выделенной ей гримерки.
Тут и стало понятно, что театр «выскочку» не принимает. Малюсенькая каморка в самом конце длинного коридора не имела ничего, кроме старого письменного стола и колченогого стула. Сестра Грицина взглянула на это убожество, усмехнулась и закатала рукава:
– Полчаса девочки, – проговорила она командирским тоном, и нужно будет одеваться!
Остальные сестры так же дружно засучили рукава, и вышли из комнаты. Через пять минут на свежевымытый пол лег коврик. Колченогий стул отправился в коридор, взамен него появился правильный гримерный табурет, а стол украсился баночками и коробочками из бездонных корзинок монахинь.