Я в ужасе зажала рот руками. Страшной догадкой накрыло меня: не о том ли человеке, что избил виконта, речь?
— …Все выпытывал сначала о постояльцах, кто да что, а потом за горло схватил: «Не ты ли была с постояльцем три ночи назад в пятом номере?» Моей-то, ты знаешь, палец в рот не клади, вот и нарвалась на кулак. Помоги, Тельма! Девке ведь замуж выходить, а у неё лицо все… губы разбиты, кровища хлещет! Доран к старосте побежал, мужиков собирать — лес прочесывать.
И зарыдала в голос.
— Беги, Метка, к дочери, я следом.
Не успела за кухаркой захлопнуться дверь, а меня уже несло в баню, где на лавках аккуратно были разложены после стирки вещи для просушки.
— Накинь платок на плечи — буду видеть, где ты топчешься по комнате. — Ведьма протянула мне клетчатый палантин, стоило только вернуться в дом. — Гребень возьми на рукомойнике. И не мечись как кошка угорелая!
— Неспокойно мне. — Заставила себя сесть на лавку у стола. Не видела — чувствовала, как мелко подрагивают на руках пальцы.
— Думаешь, тот изувер вернулся?
— Уверена. И касатик… тьфу ты, господи, милорд там совсем один, слепой, беспомощный. Пошли уже, бабушка!
Подхватила собранную Тельмой котомку со снадобьями-мазями, сунула туда же свернутый плащ виконта и торопливо выскочила за порог.
Ведьма только охнула вслед:
— Да не спеши, мне за тобой, прыткой, не угнаться! — А потом как рявкнет: — Платок сними, мешок отдай!
— Где же вы спали этой ночью?
— На такие вопросы леди не отвечают, потому что джентльмены их не задают.
х/ф «Мэри Поппинс, до свидания!»
Меня всю дорогу до постоялого двора трясло от волнения и страха. Гад, сволочь, подонок! Девчонку-то за что? Вернулся, чтобы добить свидетеля? Или закончить начатое, а Улья так некстати попалась на пути? В какую же историю ты ввязался, виконт Карре, что тебя преследуют с таким упорством и рвением?
Не выдержав внутреннего напряжения, уже на подходе к дому сорвалась на бег. В обеденном зале стояла тревожная, пугающая тишина и безлюдье. Неслышно было утренней суеты на кухне, окриков Дорана. И только на нижней ступеньке лестницы сидел кот. Повернул голову на открывшуюся дверь в трактир и беззвучно мяукнул, поприветствовав меня, ворвавшуюся в помещение, будто специально ждал, чтобы предупредить, пожаловаться на случившуюся в его вотчине беду. Кинулся провожать меня вверх по лестнице, ластясь и путаясь под ногами. А у меня перед порогом в номер вдруг эти самые ноги ослабли и встали как вкопанные. Боялась войти и столкнуться с непоправимым.
Привела в норму немного сбившееся после бега дыхание и потянула дрожащей рукой за ручку — заперто! От сердца вмиг отлегло. Постучала тихо и прислушалась. Милорд не открывал долго, казалось, целую вечность, вновь взвинтив мои нервы до предела.