Лысогорье (Бондаренко) - страница 63
Стучите, часы, живи, дорога, тревожь совесть еще кое-где проглядываемыми колеями, не давай окончательно похоронить себя уже подступившим, вышедшим к тебе с обеих сторон травам.
Они не жили вчера.
У них нет нашей памяти.
Им неведомо, что хоронят они, и потому им не больно.
СКАЗ О ВОЛКЕ
1
Ночь волк провел в степи.
Вечером, когда лес наполнился сумерками, он вылез из-под ели, встряхнулся, сбрасывая с себя нападавшие с ветвей хлопья снега, и, оставляя за собой непрочные следы, вышел на опушку.
Над заснеженными полями потухал закат.
Далеко мимо колка трактор волок напрямую опутанный тросами омет соломы. В высоком льдистом небе, вздрогнув, обозначилась первая звездочка. В низине спокойные настаивались тени.
Волк поднял ногу и оставил на крайней березе метку, чтобы все знали, что он живет здесь и что этот охотничий участок его. Он каждый вечер перед тем, как уйти в степь, метит березу своим запахом и каждый вечер ревниво обнюхивает ее: не пометил ли ее кто другой, но береза всегда пахнет только его метками.
Волк был стар.
Его сердце гоняло по жилам кровь уже почти два десятка лет.
Он устал жить.
Его не взбадривали ни сон, ни еда. Он тяготился собой и с радостью бы умер, но смерть не приходила за ним.
Волк прожил большую жизнь.
Его тело было все в рубцах и шрамах, но уже давно он не испытывал телесной боли, уже давно не доказывал в драке свое право на кусок степи и кусок леса: драться было не с кем.
Волка звали Серым.
В округе знали его.
Ненавидели.
Прежде чем уйти из леса в промороженный до сини снежный простор, Серый запрокинул голову к затухающему небу и с придыханием, с протяжной тоской и жалобой в голосе послал призыв братьям по крови:
— Иде-е-ем!
Постоял.
Подышал холодом.
Подождал.
Но ни в сером сумеречном лесу, ни в осветленной закатом степи никто не откликнулся на его голос, только долго и далеко катилось с угасающим всхлипом эхо:
— Иде-е-ем!.. дем!..дем!
Пока не утонуло, наконец, в вате сугробов. И опять стало тихо, зябко, бело.
Волк позвал еще раз.
Подождал.
Сегодня на его зов не пришла даже Волчица, но она может прийти потом: она всегда появляется неслышно и так же исчезает, будто растворяется в воздухе и даже не оставляет после себя ни следов, ни запаха.
Она какая-то не такая, как все, его Волчица: она вроде и есть, а вроде и нет ее. Не подойдет, как бывало, не ткнется головой в грудь, не куснёт его, ласкаясь, не оближет ему губы.
Она не такая, как была, его Волчица.