Волчица была совсем близко, но Серый не слышал, как подошла она: снег не скрипнул под ее шагами и ноздри не уловили
ее запаха.
А когда-то он чувствовал ее далеко.
Подсесть бы к ней, положить голову на плечо, сидеть и слушать, как дышит она и как бьется в ее груди сердце.
Но Серый знал: стоит ему сделать только шаг, и Волчица сейчас же исчезнет, перестанет быть видимой. Пусть лучше сидит, пусть хоть так они будут вместе.
Волчица наклоняется и жадно хватает губами снег.
Ее томит жажда.
Ее все время томит жажда, потому она и хватает губами снег и ест, ест, ест его и — пропадает. Только что была и уже нет ее. Первое время, когда Волчица пропадала вот так, Серый кидался искать ее, но земля не хранила ни ее следов, ни запаха. Теперь, когда пропадает она, он не ищет ее: Волчица появится, когда захочет сама, ее не найти.
Ночь еще не выстоялась, но легла уже широко. Мороз выбелил деревья по речке и до хрусткости накалил снега. Ощутив зябкость в хребтистой спине, Серый поднялся и, зашумев мерзлой шерстью, трусцой, чтобы согреться, гребнем горы направился в сторону Гореловской рощи.
Бежал он легко, но и в беге его и в отвисшем животе ощущалась старость и бессмысленность жизни: он бежал ни за чем, бежал просто так, по заведенной издавна привычке и по привычке же подновлял своим запахом метки.
Позади остался Косой овраг.
Остался позади и овраг с терновником.
Серый, не сбавляя шаг, сбегал вниз, поднимался наверх и бежал по гребню горы дальше и лишь в распадке у родника под ветлами задержался. И лето и зиму люди берут из родника воду, считая ее целебной, и потому к роднику сквозь снега пробита тропка.
У родника сидела лисица. Увидев волка, она упятилась в кусты и скрылась по ним, бросив на снег цепочку следов. Серый послушал, как уходит она, сошел к воде, стал пить.
Вода была паркой, отдавала тухлятиной, и все-таки вода лучше, чем снег.
Напившись, Серый оглянулся и увидел позади у себя Волчицу: она ждала, когда отойдет он, нетерпеливо переступала с ноги на ногу, наморщивая гармошкой нос.
Серый отшагнул в сторону. Волчица, приседая, приблизилась к роднику, потянулась к нему губами.
Пила беззвучно.
Жадно.
Долго.
Серый видел, как ходят ее худые бока и бугристо проступают из-под кожи ребра.
Такой она была в ту последнюю свою весну.
Сколько лет прошло.
А она не меняется, не стареет.
Года идут, а она остается такой же, как в ту весну... Тогда он был молодой и сильный и водил за собой стаю.
Как давно это было.
И даже не верится, что было.