Опять стукнула калитка.
Я выглянул в окно. Надо же! Катя.
— Вас и утром не забывают,— обронил Борис.
— Это Катя,— сказал я.
— Кто?
— Катя. Тети Надина сотрудница.— И я пошел встретить ее.
Что могло привести ее в такой неурочный час? Может, случилось, что на заводе? Оказалось, что Кате нужно забрать забытые тетей Надей рабочие тетради. Только и всего. Мы вошли с ней в дом. — Кто это у тебя? — спросила Катя, увидев в комнате Бориса, стоявшего у окна.
— Это же Борис. Входи,— пригласил я.
Она вошла в комнату. Борис взглянул на нее, и в глазах его мелькнуло удивление.
— Здравствуйте,— холодно сказала Катя. Лицо ее стало строже обычного.
— Здравствуйте,— протянул Борис, вставая и пристально вглядываясь в Катю.— Я не ошибаюсь? Мы с вами, кажется, немного знакомы? Не так ли?
— Немного,— обронила Катя и повернулась ко мне.— Я возьму папки?
— Подождите! — торопливо остановил ее Борис.— Как вы тут очутились? В Крутогорске?
— Просто приехала и все. Что в этом удивительного?
— Ничего, конечно. Давно оставили Москву?
— Давно,— скупо ответила Катя, не выказывая желания продолжать разговор, и опять обратилась ко мне.— Пойду... Надежда Степановна ждет.
— Может, все же присядете? — предложил Борис.— На несколько минут.
— Нет, не могу,— решительно отказалась Катя.
Вместе мы прошли в комнату тети Нади. В груде папок на столе Катя быстро отыскала нужную.
— Не очень ты любезна,— сказал я.
— А почему я должна быть любезна? — она посмотрела на меня, пожав плечами.— Не умею притворяться.
— Может, просто робеешь? — поддразнил я.— За глаза ты его не очень-то жалуешь. А сказать в лицо можешь?
— Не бойся — скажу, когда будет нужно. Ну, как изменился брат? Ведь вы давно не виделись.
— Так вдруг и не ответишь. Конечно, изменился. Все меняемся, все растем.
— Ты за него горой стоял.
— Для такого разговора нужно время.
— А у тебя, его нет?
— Почему же... При желании всегда найдется.
— Сегодня вечером свободен?
— Да,— опрометчиво сказал я.
— В восемь часов вечера можем встретиться на плотине? — спросила Катя и опустила глаза.
— Буду ждать.
Я проводил Катю до калитки и вернулся к брату. Графинчик был почти пуст. Борис без меня времени зря не тратил. Он стоял возле окна и напевал какую-то песенку. Мотив и слова показались знакомыми. Я прислушался. Конечно, я уже слышал ее. Те же самые слова...
...Автобус новенький — спеши, спеши,
Ах, Надя, Наденька, мне б за двугривенный
В любую сторону твоей души...
Ее пели в аллее под гитару и мандолину в тот вечер, когда я там встретил Тоню. Она звучала тогда иронически, весело, как легкая шутка. В пении же Бориса было что-то циничное и оскорбляющее.