Мне тяжело было согласиться с Катей, хотя в глубине души я чувствовал, что она в чем-то права... Я попытался ей возразить.
— Один неправильный поступок еще ничего не значит. Вот я знаю женщину. Ее прошлое может испугать. В восемнадцать лет — тюрьма, потом всякие связи с мужчинами, брак с преступником. Курит, пьет... Потерянный человек? Как по-твоему?
— Да это же другое... Надо узнать ее. Может, так сложились обстоятельства. Может, она запуталась в них. А твой Борис сам делал свою судьбу. Вернее, карьеру, и теперь в угоду ей идет иногда на подлость. Ты поверил, что у него добрые намерения? А я в это не верю. Переубедить тебя, наверное, не смогу, но он даже в мелочах подленький. Каждый поступок вроде пустяк, а вместе — его характер.
Мне стало очень тяжело на душе. Я промолчал.
От пруда давно тянуло прохладой. Надвигались вечерние тени. Как всегда, на дальних берегах засветились глазки рыбачьих костров.
Но уходить не хотелось. Тянуло побродить в вечерних сумерках. Я предложил Кате прогулку до парка, и она охотно поднялась.
Хороший летний вечер вытянул горожан на улицу. В аллеях были заняты все скамейки. Много народу толпилось на ярко освещенном круге танцевальной площадки.
Во Дворце культуры закончился киносеанс, и площадь на короткое время полюднела. Проходили девушки и парни, нарядно, по-летнему одеты. Слышался смех, веселые шутки.
Мы подошли к кафе. Большие окна его были ярко освещены. Горела неоновая вывеска: «Космос». Я подтолкнул Катю к двери, и она безропотно подчинилась. В переполненном, гудевшем голосами зале мы отыскали все же свободное местечко.
Возле нас остановилась официантка.
— Немножко выпьем? — спросил я Катю.
— Только кофе и мороженое,— категорически сказала она.
— Синий чулок,— упрекнул я.— В кои-то веки оказались вместе. Может, другого случая и не будет. Себе я чуточку закажу все-таки.
— Тогда и мне чуточку — портвейна,— сдалась сразу Катя.
— Коньяку.
— Портвейна, и немного.
На том и порешили. Девушка, улыбаясь, приняла заказ. За соседним столом сидели две пары.
Милейший парень, какой-то очень уютный, с крутыми плечами, выдавал всякие истории.
— Смех, знаете...— говорил он, оглядывая собеседников бархатистыми темными глазами.— Побежал утром на поезд, шапку забыл. Пришлось новую покупать...
Все его истории начинались одной и той же запевкой.
— Смех, знаете...
Лицо Кати оживилось. Я смотрел на нее, и мне доставляло удовольствие ухаживать за ней. Она охотно принимала знаки моего внимания.
В кафе начали приборку. Пора было подниматься.
Случайно, но словно кто толкнул меня, я оглянулся на дверь. И увидел... Бориса. Он стоял у входа. Мы встретились глазами. Борис сразу повернулся и вышел.