В конце концов, она тоже просто делала свою работу. В чём бы она ни заключалась.
«Здравствуй, мой мальчик.
Мне очень жаль, что так и не решилась поговорить с тобой лично. Но ведь ты тоже не решился. Пусть это послужит мне небольшим оправданием.
Честно говоря, я не знаю, с чего начать. Все слова кажутся неправильными, а причины — глупыми. Так что предлагаю опустить красивые фразы и лирические отступления. Мы оба знаем, о чём пойдёт речь.
Я совершила ошибку.
Я влюбилась в твоего отца.
Надо было наоборот. Надо было завоевать его доверие и симпатию, чтоб потом на него можно было влиять. Надо было, чтоб он в меня влюбился.
Я думала, будет легко. Очаровать мужчину, которому навязали страшную и глупую жену, запертого в четырёх стенах, изнемогающего от скуки.
Ещё одна ошибка! Он не скучал. Он читал книги, занимался образованием. Красивый, умный, ироничный молодой человек. Он видел меня насквозь. Влёгкую раскусил все мои попытки сблизиться, но всё равно позволил быть его любовницей. И даже, в некотором роде, доверенным лицом.
Дело в том, что у него был план. Тогда нам казалось, что это хороший план. Скомпрометировать совет магнатов, отобрать у них часть власти, вернуть всё в руки короля. Потихоньку, осторожно, не торопясь. У нас было достаточно времени. Он думал, я работала. Идеальный тандем.
Был. Пока я не забеременела.
У короля на тот момент не было других наследников. Как потом выяснилось, его первая жена вообще не могла иметь детей.
Он и не хотел детей. Тогда не хотел. Думаю, он уговорил бы меня избавиться от ребёнка, если бы вообще узнал о его… о твоём существовании.
Он не узнал.
Зато узнал Герт, тогдашний шеф разведки. Ты его не застал — и хорошо. В общем, Герт знал всё. И он считал, что королевский бастард — это прекрасно, особенно если его нужным образом воспитать. А ещё это отличный козырь в любых вопросах.
Герт считал, что я непременно должна родить — и отдать ребёнка в его полное распоряжение. Этот план мне тоже не нравился.
Я обманула его. Обманула всех. Подделала документы, сказала, что ребёнок родился мёртвым. Но чтоб обман не раскрылся, мне надо было куда-то деть тебя. Не временно спрятать, а навсегда обрубить все ниточки. Ты должен был умереть для всех — и для меня тоже.
Ты должен был умереть, чтоб иметь возможность нормально жить.
Ошибка?
Я не знаю. Сейчас уже не знаю.
Иногда думаю, что да. Иногда уверена, что нет.
В любом случае, этот поступок меня не красит. И я пыталась забыть о нём семнадцать лет.
Семнадцать лет я прожила с мыслью, что больше никогда не увижу своего сына.