— А если не по закону?
— Ты видишь здесь милитов?
— Нет.
— Вот и я нет. Дверь, кстати, не заперта. Там в коридоре, правда, двое ребят стоят, но они тебя охраняют, а не стерегут. Чувствуешь разницу?
— То есть я свободна? — недоверчиво сощурилась Марлена. — В чём подвох?
— Подвоха нет. Есть выбор.
— Между чем и чем?
— Очевидно, между наказанием за то, что ты натворила, и возможностью искупить вину собственным трудом.
Девчонка удивлённо заморгала. Потом зашевелила губами, беззвучно повторяя про себя сказанное. Хотела убедиться, что не ослышалась.
— Вы мне работу, что ли, предлагаете?
— Именно.
Ну не милитам же её отдавать, в самом деле! Пусть сводят концы с концами как хотят, а он ценными кадрами разбрасываться не намерен. Самому пригодятся!
— Мне снились кошмары, — невпопад заявил ценный кадр. — После первого взрыва, и после второго тоже. И до сих пор снятся. Вы это хотели знать? Ну вот, теперь знаете. Я не уверена, что гожусь для вашей работы, я не умею убивать людей.
— Но умеешь их обманывать и вскрывать замки. Этого достаточно.
— Да я же и с замками теперь, наверное, не справлюсь. — Девчонка с грустным вздохом пожала плечами. И удивлённо замерла, только сейчас сообразив, что тело её вообще-то слушается.
По крайней мере, большая часть тела.
А вот теперь, наверное, можно и главное сообщить:
— Кстати, по поводу твоей руки… Ракун, конечно, придурок, но неужели ты думаешь, что он стал бы надевать на тебя настоящую бомбу?
— Но как же… — Марлена рывком села на постели (откуда только силы взялись?), откинула простынь и с удивлением уставилась на совершенно целую руку. На запястье виднелась тонкая полоска — след от резко порванного браслета. И никаких других повреждений. — Как это может быть? Я же слышала взрыв… и видела…
— Вот именно, что слышала и видела. Светошумовое воздействие — знаешь, что это такое? Тебя просто оглушило. А онемение в руке — побочный эффект, само через пару дней пройдёт.
— То есть я здорова?
— Понятия не имею, я не врач и историю болезни твою не читал. Но ты совершенно точно всё ещё правша.
Марлена осторожно погладила пострадавшую руку здоровой. Потом ущипнула. Боли, видимо, не почувствовала, но всё равно улыбнулась. И добавила, шмыгнув носом:
— Это была очень… очень плохая шутка.
— Плохая шутка для плохой девочки — это меньшее из наказаний, которые ты заслужила. И даже не думай, что мне стыдно. Если бы я сразу сказал правду, ты бы мигом начала ставить условия. А так — хотя бы выслушала меня спокойно.
— Между прочим, я ещё не приняла ваше предложение! И если вы всегда так ведёте себя с подчинёнными…