«Вчера, возвратившись из Лиона, я застал здесь вашу телеграмму, которая, как вы изволите усмотреть, получена здесь 10 числа в 10 час. 20 мин. утра, — день, в который я в 7 час. утра выехал в Лион. Из депеши вашей я с удовольствием усмотрел, что снова предугадал ваше желание. Из Лиона я не решался вам писать, — было бы рискованно, ибо теперь более, чем когда-либо, следят за письмами, адресованными вне Франции. Нельзя себе достаточно ясно представить того беспорядка, того своеволия и бесправия, той анархии, которые происходят теперь во Франции вообще, а в Лионе в особенности, напуганном приближением пруссаков.
10 числа, как я имел честь вам донести, я выехал в 7 час. утра в Лион, куда благополучно приехал того же числа в 4 часа пополудни. В префектуру идти за Carte de circulation было уж поздно. Я решился остаться дома и в 6 час. вечера пошел к table d’hôte, где застал несколько человек национальной гвардии, которые тотчас же спросили у сомельера, кто я, и остались, как видно, крайне недовольными неведением спрошенного. Главный предмет разговора этих господ был арест генерала Мазюра. Замечательно, что префект арестовал генерала в то время, когда получен был декрет временного правительства о назначении Мазюра начальником дивизии, расположенной в Нанте, и о немедленном его туда отправлении; но префект держал его под арестом до 13 числа и тогда только выпустил по настоянию Гамбеты, не извинившись даже перед ним. Мазюра — тот самый генерал, который на требование народом оружия отвечал, что у него есть оружие не для раздачи им, а для того, чтобы стрелять в них.
Утром 11 числа я отправился в Conseil municipal за carte de circulation. Тот страшный беспорядок, который там существует, невозможно себе представить: это нечто в роде тюрьмы, но с отпущенными на свободу арестантами. Все там кричат одним разом. Вход к префекту охраняется двумя сидящими и курящими сигары часовыми. Доложить обо мне префекту взялся какой-то негр. Меня тотчас же впустили к нему. Шалемель принял меня очень вежливо (я был одет по-буржуазному, в перчатках), принял от меня паспорт и в отношении моей личности спросил только, долго ли я намерен остаться в Лионе и где я остановился. Получив мои ответы, он позвонил и приказал тому же вбежавшему негру позвать какого-то citoyen, за которым я и последовал, раскланявшись с префектом. При выходе часовые меня остановили, но бывший снова тут же негр сделал им жест рукою, и меня пропустили. Видно, негр играет немаловажную роль. Смешно!
Citoyen-чиновник, выдав мне carte de circulation, за подписью префекта, на 10 дней, оставил у себя мой паспорт. На carte я, в свою очередь, назван был citoyen russe. Из префектуры я отправился, с осторожностью, на квартиру к Раliх, где застал снова жену сего последнего и больного Ланкевича. Сам Раliх был в St.-Etienne.