– Но причем здесь сон? – разгоряченно запротестовал я. – Я спрашиваю о реальной жизни.
– Нет у тебя никакой реальной жизни. – резко ответил Старик. – Только сон.
Опять – возникла в уме озлобленная мысль. Опять он мудрствует, опять уходит от прямого ответа. Опять издевается и показывает свое превосходство. Надоело.
Я, повинуясь какому-то истерическому импульсу, вскочил со стула и в несколько шагов выбежал из кабинета учителя. В моей голове пульсировала боль. Сомнений не осталось – Старик стал меня раздражать. Это просто не укладывалось в моем уме. Я был поражен, раздавлен своим поведением. Своим выбором и тому, как молниеносно все произошло.
Как в тумане я доехал до дома. Ничего не замечая вокруг, добрался до подъезда. Вошел в свою комнату и даже не приняв душ – что раньше было для меня нерушимой традицией – лег спать в девять вечера.
Мы выломали дверь с двух ударов и спешно ворвались в помещение. Нас было трое, все в камуфляже. Оружие было заряжено. Внимание обострено до предела. Комната за комнатой. Правая рука основная, левая поддерживает ПМ. Центр тяжести слегка смещен к стволу, но в руке держится привычно. Мы разделились. Я вошел в какую-то странную комнату, похожую на гримерку. Пусто. Взгляд вонзился в высокое зеркало, прямо передо мной. Я смотрел на себя. Снял маску. Короткая стрижка, округлое жесткое лицо. Из-за пояса я, не спеша, вынул широкий, зловещий для врагов нож. Поднес его к лицу, чтобы рассмотреть и в тот же момент, где-то сбоку, послышался далекий чужой голос – это сон.
Сон. В тот же миг мое сознание вышло из исчезающего тела и зависло где-то позади зеркала. Теперь в нем никто не отражался. Тело солдата куда-то исчезло, как и его оружие. Восприятие усилилось в разы. Я оглянулся и поплыл – так как никакого тела у меня до сих пор не было – на выход. Здание оказалось покинутым, мои бывшие сослуживцы испарились. Передо мной возвышались прозрачные двери. За ними виднелась улица. Асфальт, редкие зеленые деревья, какие-то кирпичные дома. Я летел к выходу, но внезапно остановился – увидел невдалеке странную женщину. Ее прическа, растрепанная и нелепая, скрывала половину лица. Одежда грязная и мятая. Она стояла в нерешительности и одним карим глазом смотрела на меня. На ее лице не было никаких эмоций.
Когда я осознавал себя во сне, то почти всегда ощущал в себе неудержимую силу. Я знал, что могу здесь всем управлять. А сейчас, когда я порвал с обучением Старика, я уже не обязан придерживаться его «правила мягкости».
Я направил намерение на женщину и приказал ей двигаться ко мне. Она сразу подчинилась и вялой, сонной походкой поплелась ко мне. Через пару мгновений она была совсем рядом. Она для меня не представляла никакого интереса, так как была всего лишь моим воображением. К тому же она была «разоблаченным персонажем». Так я называл тех героев сна, которые не пытались меня убедить в своей реальности. Они, как правило, молчали и выполняли любые приказы. При взаимодействии с ними, ощущалось словно играешь в куклы.