На следующий день я осознал, что натворил и срочно поехал к Старику, намереваясь извиниться и просить обучать меня дальше. Весь путь я проделал за каких-то полчаса – будто сама вселенная помогала мне добраться до офиса учителя. Но когда я прибыл на место, я понял, что ошибся – вселенная лишь посмеялась надо мной.
Кабинет был открыт нараспашку. Вся мебель, которой и так было немного – исчезла. Стол из красного дерева, разнообразные книги, удобное кресло Старика и стул, на котором я обычно сидел – все пропало. Даже диван в зале, где проходили тренировки по тай-зци, испарился. Не зная, что и думать, я двинулся на выход и почти случайно заприметил тетрадный листок в клеточку, приклеенный к стене скотчем. Я осторожно отклеил его, развернул и принялся читать каллиграфический почерк Старика.
«Жаль, что мы вчера так расстались. Ведь увидимся теперь не скоро. Но ты не переживай. В том сне, о котором мы даже не успели поговорить, я передал тебе очень много информации. Слишком много. Этим и была вызвана твоя вчерашняя болезненная реакция на меня и нашу работу. Перегрузка сказывается. Конечно, большую часть наших похождений во сне ты не помнишь, так и должно быть. Год за годом эти знания будут всплывать в твоем уме, а иногда и в твоих действиях. Теперь ты будешь работать один. Так уж вышло. Рад был учить тебя, Седьмой».
Прочитав записку, я от неожиданности присел на пол. Меня потянуло вниз точно во вчерашнем сне. Я не знал, что делать. Не понимал, как я теперь буду жить. Из записки Старика следовало, что он уехал надолго. Или вообще насовсем, как он говорил мне ранее. На глаза навернулись слезы, но я сдержал их и еле переставляя ноги, поплелся на выход. Оказавшись на свежем воздухе, я не почувствовал никакого облегчения. Мои ноги несли меня к мосту, по которому мы часто прогуливались с учителем. Я встал и невидящими глазами уставился на грязную вялотекущую реку. Я стоял долго. Очень долго. Уже стемнело, а лучше мне не становилось. Внутри все сжималось от отчаяния, от досады и злости на самого себя. Что я наделал? – звучало в уме.
Но я вспомнил о записке и достав ее из кармана рубашки, перечитал вновь. Старик говорил в ней, что это не моя вина. Что моя сумасшедшая, необоснованная реакция вызвана перегрузкой информацией, которой он меня изрядно потчевал во время недавнего продолжительного сна. Многое и ранее говорилось им на будущее. Он называл это уроками для подсознания. Поняв это, мне стало чуточку легче. Это не моя вина. Я не управлял собой. Не управлял мыслями и эмоциями. Не управлял ложной личностью.