Каковы судьбы проекта Декарта у Лейбница, Локка и многих других философов
Слово «дух» в европейских языках означает всегда высшее интеллектуальное начало, стоящее выше вещей и выше понимания, но при этом позволяющее мыслить и совершать рациональные операции. По-русски дух больше ассоциируется с переживанием, мы не можем сказать «острый дух» в значении «остроумие», или «одухотворен мышлением», тогда как в европейских языках это совершенно нормально. В немецком языке, как и в других европейских языках, слово «дух» означает «ум», «созерцание», а также «общая интеллектуальная ситуация», как в выражениях «дух эпохи» или «действовать в таком-то духе». Так что идеализм до некоторой степени оказывается философией созерцания, взятого как действие, а материализм – философией действия, взятого как созерцание.
Томас Гоббс (1588–1679) выступил как первый картезианец-атеист. Он рассуждал так, что если протяженность – свойство любых тел, а тела могут быть самые разные, то протяженность включает в себя все возможное многообразие тел, любые их формы и любое поведение. Значит, пространство не есть какое-то место, обладающее собственным значением, но только «фантазм», иллюзорное представление, которым мы подменяем истину вещей, по лености останавливаясь и переставая изучать вещи. Такой же иллюзией оказывается Бог, которым мы называем разные перемещения: видя, что что-то изменило место, что-то оказалось живым, а что-то вообще живым и энергичным, мы опять по лени придумываем вездесущего и действующего Бога. Гоббс предлагал заменить все старые представления математикой и физикой: математика позволит связать логику с наблюдениями над механизмами окружающего мира, а физика покажет единство нашего опыта, в том числе опыта переживаний, с материальными предпосылками данного поведения вещей. Но Гоббс писал и о политике: в знаменитом трактате «Левиафан» он доказывал, что государство – это преодолевшая себя иллюзия. Люди, чтобы покончить с конфликтами и эгоизмом, войной всех против всех, признают власть монарха, подчиняясь всем его распоряжениям, но монарх сам того не замечая, выступает точкой общественного согласия, причем и люди этого не замечают, но общественный договор становится реальностью. Так иллюзия, иллюзия монарха-спасителя, преодолевается другой иллюзией, как будто все произошло само по себе, и политика возникла из частных начинаний, хотя на самом деле просто стал действовать общий, а не частный общественный договор.
Джон Локк (1632–1704) поставил под сомнение одно из положений Декарта о том, что душа постоянно мыслит, и этой постановки под вопрос одного положения было достаточно, чтобы создать собственную систему. Локк заявил, что для восприятия вещи требуется не мышление, а сначала сложение просто опытно воспринимаемых идей. Скажем, мы видим красный мяч. Мы должны воспринять и шаровидную форму, и красный цвет, и что это мяч из кожи, а не из дерева. Мыслить мы начинаем, только когда приводим какие-то аргументы исходя из ситуации, скажем, что мяч из дерева было бы труднее пинать, а этот мяч пинают. Но ситуацию мы тоже должны сначала воспринять, а потом уже осмыслить. Следовательно, мы мыслим только иногда, а иногда воспринимаем вещи опытом.