, – скоро пройдет. Не прошло. За минувшие восемь лет он не создал ничего. Больше никто не питал на его счет иллюзий. Пьер Аслан
был великим парфюмером. Когда-то.
Иногда Пьер, дабы не портить отношений с психоаналитиком, придумывал себе сон. Что ему снилось на самом деле, он не помнил, но старался побаловать Фременберга какой-нибудь сногсшибательной дичью. В последний раз он сочинил сон про лиловую летучую мышь, которая металась по подвалу, заставленному джутовыми мешками, под завязку набитыми гнилыми розовыми лепестками. Фременбергу понравилось. Изредка, правда, Пьеру вспоминались обрывки реальных сновидений: в них он хлестал своего психоаналитика по щекам или лупил по башке одной из его собственных похабных статуэток. Но сегодня ничего не приходило в голову. Он положил шляпу на живот и ласково поглаживал ее, терпеливо выжидая, когда закончится сеанс. По ассоциации в памяти всплыла картинка из детства: Аладдин трет медную лампу, и из нее появляется джин, готовый исполнить любое желание. Возможно, этот образ, навеянный найденной на парковой скамейке шляпой, заинтересовал бы Фременберга. Но Пьер решил, что ничего ему не расскажет.
На обратном пути, проходя мимо скамейки, Пьер замедлил шаг. Вернуть шляпу на место? Может быть, владелец вспомнит, где ее оставил, и вернется за своим добром? Возле скамейки остановилась молодая женщина с коляской. Убедившись, что ребенок спит, она села и достала журнал “Телегид” с китчевым портретом Джоан Коллинз на обложке. Теперь уже не получится тихонько приблизиться, положить шляпу и так же бесшумно удалиться – его примут за психа, хуже того – за маньяка-фетишиста. Или честно рассказать женщине – хотя скорее девушке, и, похоже, иностранке из тех, что приезжают во Францию учить язык и за стол и квартиру приглядывают за детьми, – так вот, честно рассказать ей историю шляпы, найденной час назад? Нет, немыслимо. Лучше пока оставить шляпу при себе. Пьер снова взглянул на подкладку. На сей раз выбитые золотом буквы напомнили ему обозначение радиовещательного диапазона. Любопытная ассоциация, подумал он, наверное, даже Фременберг встрепенулся бы. Пьер надел шляпу на голову и медленным движением провел по фетровому краю большим и указательным пальцами. Как давно он не касался ничего похожего на толстый мягкий фетр…
Аслан пошел прочь. Свою первую шляпу – из серого фетра – он купил в 1967 году в магазине Harrod’s. Из-за этого приобретения у него состоялась оживленная дискуссия с Тони Кёртисом. Актер, примеривший шляпу первым, отложил ее в сторону, и тогда ею завладел Аслан. Тони Кёртис запротестовал, утверждая, что намерен ее купить, но Пьер не уступил: не надо было класть шляпу обратно на стол. Вся эта сцена разыгралась на глазах испуганного продавца; бедняга не представлял, как замять инцидент, и рассыпался перед кинозвездой в извинениях: второй такой же шляпы в магазине не оказалось. Стычка обернулась фарсом, когда Кёртис с Асланом вместе подошли к зеркалу, чтобы честно установить, кому она идет больше. “It’s you, deёnitely!