” – признал актер и величественным жестом вручил Пьеру шляпу. Не желая оставаться в долгу, Аслан ринулся в парфюмерный отдел и купил флакон парфюма, которым, как подсказал ему нос, пользовался Кёртис. “As the saying goes in french: квиты?
[4]” – сказал он и, прощаясь, приподнял краешек шляпы. Много лет спустя он встретился с актером на гала-концерте в Лос-Анджелесе.
“You’ve forgotten your hat, mister the nose[5]”, – произнес голос у него за спиной. Оба с удовольствием вспомнили эпизод, разыгравшийся в магазине Harrod’s. В те времена Аслан еще принимал участие в светской жизни, свидетельством чему были многочисленные сохранившиеся фото. Он носил смокинг с розовым бутоном в петлице, Эстер – длинные платья. Что осталось от всей этой элегантной красоты? Ничего. Шесть лет назад он отпустил бороду, которую подстригал раз в три месяца. Безупречного покроя черные костюмы сменил на старую куртку на меху, щеголять в которой более пристало бы парковому садовнику. В самую глухую пору депрессии он решил навести порядок в гардеробе. Костюмы, пальто, пиджаки, шляпы – одни довольно поношенные, другие почти новые – достались Армии спасения. Единственной вещью, которую Пьер ни за что не отдал бы, была “шляпа Тони Кёртиса”, но, к сожалению, несколькими годами раньше он забыл ее в самолете.
Нет, ему не идет. Наверное, все дело в бороде. Часы показывали три ночи. Пьер нащупал на тумбочке очки и тихо, чтобы не разбудить Эстер, выбрался из постели. Накануне, когда он вернулся с сеанса у психоаналитика, она репетировала первую часть “Токкаты до-минор” Баха, снова и снова повторяя один и тот же кусок. Пьер пошел на звуки “Стейнвея”. Толкнув дверь гостиной, он увидел спину жены, склонившейся над клавиатурой рояля. Волосы она собрала в пучок. Эстер проигрывала одни и те же пять нот, каждый раз звучавшие совершенно одинаково – для кого угодно, только не для нее. Что ее не удовлетворяло – туше, длительность? Разница в какую-нибудь миллисекунду? Вот что было общим для его и ее профессий – требование абсолютного совершенства. Малейшая неточность воспринималась как катастрофа, и ты терял покой и сон, пока не удавалось ее исправить. На шлифовку звучания пяти нот у настоящего музыканта могло уйти несколько минут, а мог и целый день. Парфюмер мог сочинить новые духи за неделю, но мог потратить на них несколько месяцев, а то и лет. Например, “Шалимар” родились в результате счастливого случая. Жак Герлен капнул немного синтетической ванили в флакон из-под “Жики” – и на свет появился “Шалимар”. Создателю “Жан Пату 1000” потребовалось несколько лет упорных трудов и не менее тысячи проб, откуда название аромата. Эстер тоже способна сыграть, если надо, свои пять нот хоть тысячу раз. Он не хотел отрывать ее от работы и сделал шаг назад, но под ногой скрипнула половица.