.
Функциональность неформальных связей под влиянием рыночных отношений существенным образом изменилась: «Советский блат, по словам опрошенных, обслуживал повседневные практики потребления, а постсоветские связи фокусируются на нуждах современного бизнеса. Отношения советского блата предполагали ответную потенциальную помощь, это был обмен услугами между людьми, по роду своей деятельности имеющими доступ к разнообразным дефицитным ресурсам. Постсоветские же неформальные связи дают возможность решать многие деловые вопросы, но по рыночным расценкам. Эти расценки, конечно, неформальны, но вполне устойчивы. Вместо ответных обязательств работает правило рыночных расчетов за услугу»[384].
На рубеже 1990-2000-х гг. в руках работодателей находилось очень много неформальных рычагов управления производством, от которых зависела заработная плата, увольнение рабочих, продвижение их по карьерной лестнице и т. д. В ответ на это большинство рабочих продолжало отказываться от коллективной борьбы в пользу тактики индивидуального выживания за счет особых связей с начальством, мелкого воровства или простого пьянства. Вовлеченность рабочих в сеть неформальных контактов и взаимных обязательств была и остается одним из главных препятствий для выстраивания горизонтальных связей внутри рабочего класса. Клеман пишет: «В данной ситуации массовые социальные акции протеста маловероятны до тех пор, пока участие рабочих в неформальной сфере будет продолжаться в таком масштабе, или пока профсоюзы не займутся ею, предавая гласности последствия такого участия при отсутствии каких-либо попыток организовать “неформальных тружеников”»[385].
Различные левые партии и организации, возникшие на руинах Советского Союза, испытали на себе историческую инерцию крушения мощнейшего революционного проекта XX века. Вобрав в себя недовольных обывателей, они не смогли выработать конструктивную политическую программу и стратегию действий, которые выходили бы за рамки несогласия с неолиберальным режимом Ельцина и апелляции к советскому прошлому. Определяющей причиной упадка левых стала их деклассированность вследствие полной утраты ими связи с трудящимися. Сами трудящиеся потеряли себя, превратившись в толпу рассерженных обывателей. Кагарлицкий справедливо отмечает: «Иллюзорным оказалось и представление, будто работники имеют четкие и однозначные интересы на уровне повседневного бытия. Положение работника на советском производстве было крайне противоречиво, а потому значительная часть трудящихся вообще не в состоянии была четко сформулировать, в чем состоит ее интерес. В качестве потребителей рабочие стремились к одному, в качестве производителей к другому, в качестве наемных работников к третьему, в качестве участников корпоративного блока (вместе с директорами, инженерами и даже министрами) к четвертому. Эта принципиальная неспособность определить собственный тактический и стратегический интерес порождала крайне противоречивые и непоследовательные действия, зачастую – во вред себе»