Мама рыдала. Впервые в жизни. Год назад мама просила отца уехать, но он принял решение остаться. Я поддержала папу, все-таки он — глава семьи.
Но год пролетел незаметно, и вот срок подошел к концу.
Пора прощаться с Кристиной.
— Завтра рано вставать на самолет. Если проспим, не улетим еще месяц, а это опасно… — бормочу я, прикрыв глаза.
— Диана! Диана!!!
Я встрепенулась. Кристина закричала так сильно, что наушники оглушили меня, а глаза подруги были наполнены диким ужасом, когда она посмотрела куда-то поверх меня.
— Диана, кто это?! Диана!
Это было последнее, что я услышала от Кристины. Я почувствовала такую сильную хватку на своей лодыжке, что закричала от боли. Наушники слетели с ушей, я перестала слышать крики Кристины. Я лишь чувствовала, как скольжу прямо по своей постели с бешеной скоростью. Боль в ноге все еще прожигала до искр и темноты в глазах.
Перед тем, как меня кинули на пол, мы с Кристиной встретились взглядом.
В последний раз.
Ее глаза в ужасе смотрели на меня с экрана ноутбука, но она ничего не могла поделать. А в следующую секунду на экране, прямо там, где все еще застыло перекошенное от ужаса лицо подруги, образовалась дыра.
Стекло треснуло от выстрела.
Экран потух.
Меня охватил дикий ужас. Тело будто парализовало, когда я увидела над собой троих незнакомцев. Все они были большими. Я валялась в их ногах, словно собака.
Боже, Кристина ведь догадается позвонить в полицию?
Сквозь тяжелое, болезненное дыхание я услышала их речь.
— Ты босса не врубай! — оскалился один, — ваше дело было родков валить, а с девчонкой я сам разберусь.
Родков валить?
Я всхлипываю, пытаясь незаметно отползти от их ботинков. За это вмиг получаю по ребрам удар, спирающий дыхание. Я скрючиваюсь. Ботинок тяжелый, нога большая. Как и они сами.
Не думала, что моя жизнь закончится в самый ее рассвет. В 19 лет.
— Куда ты собралась, баруха?
Мамочка, что все это значит? Я зажмуриваюсь, а в следующую секунду взвизгиваю от боли. Чья-то рука вцепилась в мои волосы и потянула наверх. Я едва касалась пола носками.
— Не ори! — бритый оскалился мне в лицо, — мы порешали, я первый у тебя буду.
Меня затошнило. Живот скручивало спазмами от ударов, которые я получала за каждое сопротивление. По щеке было больнее всего — голова дергалась, волосы натягивались подобно струне. Я уже не чувствовала своей головы, а они сдирали с меня одежду, подобно стервятникам.
— Пожалуйста, не трогайте! — умоляю, чувствуя на голом теле мужские руки.