Лакшин изумлённо вскинул брови:
— А я?
Даша подхватила с подоконника сумку, шагнула в сторону.
— Откуда я знаю, куда ты собирался.
— Да-аш, — протянул Лакшин, нагоняя, — проводить-то хоть можно?
— А разве тебе не в другую сторону?
— А разве другие существуют? По-моему, только одна. Та, где ты.
Вот же зараза! Даша плотно сжала губы, чтобы те сами по себе не расплылись в широкую блаженную улыбку. И, кажется, она тоже сейчас растечётся безвольной розовой лужицей.
Нет, гулять они не пошли, вообще никуда не пошли, исключительно, как говорилось — до дома. И теперь стояли возле Дашиного парадного. Точнее, задержались на минутку, чтобы попрощаться.
— Пока.
— Даш, — выдохнул Лакшин с лёгким укором.
— Мы остановились на том, что ты можешь рассчитывать. Всё. Больше я ничего не обещала.
— Даш, ну…
Она увернулась от его руки, отступила на шаг, повторила:
— Пока, — и уверенно двинулась к дверям.
Лакшин не бросился вдогонку, так и торчал на месте, раз за разом произнося её имя. Она оглянулась на секундочку — ещё и руки в карманы засунул. Нахально щурился и звал.
— Ну, Да-ша.
Ну ладно.
Она развернулась, торопливо подошла, положила ладонь ему на грудь, потянулась вверх, коснулась губами его губ, легко и коротко, и сразу отпрянула, устремилась почти бегом назад к крыльцу. И больше не оглядывалась, не останавливалась. На ходу нащупала в сумке ключи, распахнула дверь, ввалилась в подъезд. Дальше — лифт, нужный этаж, квартира, комната. Даша зашла в неё и застыла.
А ведь оно так и держалось на губах, ощущение от вроде бы мимолётного прикосновения. И даже если провести ладонью, не стереть.
Всё-таки зря она. Лучше бы не делала.
Хотела подразнить. Его. А получилось, что и себя — ничуть не меньше.
Если бы в первый раз, вообще в первый, может, и сошло бы, действительно бы оказалось достаточным, даже слишком. А сейчас чуть ли не саднило — будто бы кожу ободрала — отзывалось во всем теле, подстёгивало воображение.
Даша поднесла ко рту сжатый кулак, легонько закусила палец.
Зачем? Ну вот чего она, как дурочка: цирк устраивает, выделывается. Это правда настолько важно и нужно — показательно поломаться?
Ну, немного весело. Даже тянет улыбаться, несколько минут. Ещё можно пофантазировать, а что случилось бы, если б по-другому. А фантазии — дело приятное, приносят удовольствие. Но нафига они сдались, когда можно на самом деле — находиться рядом, слышать голос, смотреть на идиотскую самодовольную улыбку, на золотые искры в глазах, самой прикасаться, ловить его прикосновения…
Она торопливо нашарила в сумке телефон, нашла нужный номер, ткнула в значок вызова, и, не успел он откликнуться, спросила: