Он чуть смущается:
— Откуда ты, такая красивая?
Тоже заливаюсь краской и немного запинаюсь:
— Из пятидесятой, — мямлю.
— Соседка значит. Я — из сорок седьмой.
Действительно, сосед. Прямо-таки дверь в дверь.
— Данил, — протягивает он руку, удерживая полуразвалившуюся коробку другой.
— Алла, — отвечаю неосознанно.
Парень улыбается:
— Ну, вот и познакомились, соседка. Беги, красивая, а то совсем опоздаешь.
Выбегаю на улицу, чувствуя, как холодный мартовский ветер остужает пылающие щёки. И вовсю улыбаюсь.
Когда раздаётся звонок в дверь, я уже знаю, кого увижу на пороге. И я бегу открывать, едва не припрыгивая. Весь день думала о своём соседе и улыбалась. Откуда он вообще свалился, чуть нахальный и голубоглазый? Сорок седьмая столько времени пустовала, что у нас её стали называть проклятой квартирой. Хозяева всё никак не могли продать. И тут надо же!
На работе день прошёл просто замечательно. Все сослуживцы — и те, кто помоложе, и те, кто постарше, — поддержали меня.
Лидия Дмитриевна и вовсе заявила:
— Правильно, Аллуся, что развелась. А то шляется не пойми где, а потом является внезапно весь такой хороший. Ещё и похищение устраивает, ненормальный. На хрен их, этих олигархов. Их любовь слишком дорого стоит. Уж лучше нормального, рядового, понятного. Будете жить душа в душу. Какие твои годы!
Ольга Семёновна предложила дерябнуть за свободу от домашней тирании, так сказать, но я отказалась. Меня вон как вчера с обычного шампанского повело. Что странно, ибо до этого мы пили коньячок домашнего приготовления, и ничего. Или дело в атмосфере? В самом Гекторе?
Боже! Я вчера занималась сексом на столе в ресторане! Пусть и в отдельной кабинке… Но… Слышали, наверное, все посетители. Уж Гектор постарался подарить мне болезненно-сладкое удовольствие. И хотя и глушил мои крики поцелуями, но далеко не все. Нужно отбросить это воспоминание. Мы попрощались. И если хотим дружить — такое впредь не должно повториться. Даю себе зарок.
— Алка, — сказала мне Катя, наша зав экспозиционно-выставочным отделом, уже дважды побывавшая замужем в свои тридцать, и дважды пережившая скандальный развод, — лучший способ забыть одного мужика — переключиться на другого.
В этом она права. Я попробую.
Открываю дверь, и наглый взгляд голубых глаз проходится по моей фигуре. Дома я хожу обычно в мягких просторных брюках и толстовке с капюшоном, на котором торчат в стороны кошачьи ушки. Непослушные волосы собраны в пучок на затылке. Локоны выбиваются. Выгляжу отнюдь неэротично — мажу краем глаза своё отражение в зеркале — но зато мило.