— Станешь пинать мать твоего ребенка?
Я засмеялся. Истерично и зло, жаль, что не бью женщин, потому что руки жутко чесались влепить этой мерзкой женщине мозг в лоб, потому что он явно вывалился где-то по дороге.
— Ты совсем свихнулась? Пойдем, Настя, я не стану эту ересь слушать, — я обернулся и попытался затащить невесту в класс, но она внезапно отпихнулась. Заметил, что Чудакова уже набросила пальто и взяла рюкзак. Тонкие пальцы сжимали до хруста бархатные лямки. Голубые радужки налились темной синевой, губы сжались, а волнистые волосы рухнули на покрасневшие щеки.
— Я выслушаю, — тихо сказала Настя и недоверчиво сощурилась.
— Вот и умница, — съязвила бывшая и протянула Чудаковой телефон. Я был в откровенном шоке.
Хотел отобрать, но Настя отскочила от меня, как кузнечик от сапога, и уставилась в экран. Она смотрела несколько секунд, лишь раз коснулась стекла и передвинула изображение. Я видел, как белеют ее пальчики, как глаза наливаются слезами, и ничего не мог сделать.
— Что там? — выдавил я и обомлел, когда она подняла голову.
— Так, значит, бесплодный? Я, Гроза, считать и читать пока не разучилась! — она бросила мне на ладонь мобильный, и, пока я ловил его, просто ушла.
— Стой! Настя! — я крикнул, но, опустив взгляд, понял, что Ирина сломала мне жизнь дважды.
С фото на меня смотрел мальчик лет пяти: черные, как смоль, волосы, темно-карие глаза, знакомый размах бровей. Маленький вылитый я. А ниже выписка из роддома: «Егорова Ирина Марьяновна, 93 г. рождения. Мальчик, вес 3000 г, рост 55 см». А ниже дата: 20 февраля, 2014 г.
Не. Может. Быть.
Мы расстались в конце ноября 2013. Тогда у Иры было… шесть месяцев. Как? Почему она скрывала? Это какое-то жуткое вранье! Я замотал головой, дернул до яркой боли волосы и попытался что-то сказать, но слова не шли, стояли комом и давили меня, как пресс, угрожая сломать шею.
— Он твой, — проговорила спокойно Ира. — Ниже почитай.
На следующем фото скан документов. Заключение экспертизы ДНК. Мое имя, а рядом Гроза Максим Александрович и ниже «99 % отцовство».
— Я не знаю, как ты это сделала, но не верю ни единому слову, — и, бросив в ее кривые пальцы телефон, побежал за Настей.
Поймал ее на улице, на перекрестке. Я даже не понял, как вылетел в одной рубашке в лютый мороз и пробежал не дыша сто метров.
— Ирина врет, — потянул Настю за руку.
Она брыкнулась и, оттолкнув мою ладонь, окинула меня холодным презрением.
— Может, это ты, Са-ша, врешь?!
— Зачем?
Настя напряженно повела плечом.
— Гроза, оставь меня в покое. Иди, а то простудишься. Иди к сыну.