– Не скрою, удивлен твоей наглостью… И смелостью. Но откуда такая уверенность в победе?
Чжан Цянь оборачивается к Ганю и обнимает его.
– Великий учитель однажды сказал: «Стрельба из лука учит нас, как надо искать истину. Когда стрелок промахивается, он не винит других, а ищет вину в самом себе». У меня есть брат, чья рука – моя рука, сердце – мое сердце и одна вина на двоих… Я доверяю ему свою жизнь! Я знаю, что он лучший! – Солнце ли и ветер тому причина или ему показалось, но Чжан Цянь готов был поклясться: в тот миг в сумрачных глазах степного охотника блеснули слезы. Никогда он не спросит о том в дальнейшем и никогда больше не увидит у Ганя таких глаз.
Толпа замолкает, над площадью повисает тишина, прерываемая лишь фырканьем лошадей и лаем собак. Спитамен хлопает в ладоши.
– Мило! Очень мило… Знаешь, мне стало интересно. Как ты хочешь умереть?
– Отсечением головы! – Чжан Цянь прикладывает правую ладонь к сердцу и слегка наклоняет голову.
Спитамен ухмыляется:
– Ты ведь не против, если вместе с мишенями мы приготовим плаху?
Граница сакских земель и Парфии
1
Старый вожак втягивает воздух ноздрями и раздраженно фыркает. Острые уши разворачиваются в сторону опасности, жесткая, словно щетина секача, грива вздыбливается, он задирает вверх узкую горбоносую голову и пронзительно ржет. В ту же секунду табун срывается с места, на ходу перестраиваясь: кобылы прикрывают жеребят, уступая им место в центре, а жеребец уходит последним, оглядываясь и косясь выпуклым глазом на преследователей.
– До сих пор не могу понять, как ты собираешься соревноваться с ними в скорости? – Сальвий провожает взглядом тарпанов, стремительно взлетающих по взгорью. Вскоре мышастого цвета шерсть сливается с растительностью, и лишь по извивающимся вдоль спины, словно черные змеи, полоскам еще можно различить табун, теряющийся среди огромных валунов.
За несколько дней путникам удалось поймать лишь пару сусликов, а в остальное время… Бррр! Сальвия передергивает. Никогда жизнерадостный нубиец не думал, что превратится в кровососа. На привалах, пока лошади отдыхали, Заряна каждой по очереди аккуратно отворяла кончиком ножа грудную вену, и они, припав к ней, пили теплую соленую густую жидкость. Первый раз Сальвия чуть не выворотило наизнанку. А Марк ничего. Лишь чмокал и урчал, отсасывая свою порцию, тщательно вытирал губы тыльной стороной ладони и сыто рыгал как ни в чем не бывало. Заряна и сама была измотана, но гнала спутников вперед и вперед, не снижая темпа. Без сомнений, о ссоре знают уже во всех стойбищах, и пока они в землях саков – они в смертельной опасности. Но сегодня сарматка поняла, что им нужна другая пища, кони становились вялыми и слабели на глазах.